– Здравствуйте, я Роберт. Могу вам чем-то помочь? – окликнули его, и Мэт вздрогнул от неожиданности.
Он замотал головой и, придержав для Роберта дверь, отошел в сторону. Резко обернувшись, чтобы посмотреть, идет ли девушка, он выбил из ее рук стопку бумаг.
– Извините! – воскликнул Мэт. – Придержал дверь для мужчины и не заметил, что вы…
Мэт помог ей собрать разлетевшиеся бумажки, и в ответ она очаровательно улыбнулась. Однако в глубине души он понимал, что ничего из этого не выйдет: где он, а где она.
Когда Мэт вошел в комнату, Джуди говорила по телефону.
– Мистер Уилсон у себя? – прошептал он, и Джуди махнула рукой, приглашая его зайти.
Маршал сидел за столом и что-то писал в блокноте.
– Привет, Чез, – сказал он и, сняв очки, откинулся на спинку кресла. – Что у тебя?
Застыв в проходе, юноша нервно теребил в руках перчатки.
– Меня зовут не Чез Макконнел.
Мистер Уилсон присел на краешек стола.
– Не очень тебя понимаю.
– Я купил чужой страховой номер несколько лет назад, так как не мог пользоваться своим.
Маршал в недоумении почесал бровь.
– До сих пор у меня не снимали отпечатки пальцев. Я испугался, что у настоящего владельца моего номера могут быть судимости. Не говоря уже про то, что отпечатки не совпали бы. А если бы это обнаружилось, я потерял бы работу. Так что, как только пришли результаты проверки, я выбросил конверт в мусорку.
Маршал задумчиво кивнул.
– Почему ты не использовал свой собственный номер?
– Я сбежал из дома семь лет назад. Не хотел, чтобы меня нашли. Правда, в воскресенье ночью я сам нашел свою семью. Моя мама – Глория Бейли.
Глаза Маршала Уилсона округлились.
– Ладно, Чез. Или?..
– Мэтью. Родители всегда называли меня Мэт.
– Хорошо, Мэт. Подойди к Джуди для повторного снятия отпечатков. – Надев очки, владелец универмага вернулся за стол. – Мы рады, что ты с нами, – ухмыльнулся он и больше этой темы никогда не касался.
Пораньше придя на работу, Карла сразу же спустилась в комнату охраны и долго стояла в дверях, уставившись на Мэта.
– Что происходит?
Под ее взглядом тот неловко заерзал в кресле. Карла присела на край стола.
– Пытаюсь разглядеть в тебе мисс Глори, – ответила она, сложив руки на груди.
– Вряд ли получится.
Мэт отъехал от стола и облокотился на колено.
– Она внутри тебя. Мне Донован сказал.
Взяв со стола недоеденный шоколадный батончик, Карла откусила кусочек.
– Как там малыш?
– Разносит дом Далтона и Хедди и страшно этим доволен. Но я уже нашла новую квартиру, на выходных мы переедем. – Она помолчала. – Я ни разу не сказала тебе «спасибо».
– Да не за что.
– Если бы ты не пришел…
– Не думайте об этом.
– Я все пытаюсь осознать, что произошло, – сказала Карла, теребя в руках фантик от батончика. – Донован, твоя мама, эта работа… Никак в голове не укладывается.
– Может, и не надо пытаться. Может, в этом и есть вся соль, – ответил Мэт, собирая со стола разбросанные ручки и карандаши и складывая их в стаканчик.
– Ты говоришь прямо как твоя мама. – Карла взяла со стола блокнот, пролистнула страницы. – Знаешь, когда я увидела тебя впервые, ты мне не понравился.
– Почему это?
– Решила, что ты…
– Да знаю, – вскинув руку, прервал ее Мэт. – Донован мне сказал.
Заливаясь смехом, Карла стала обмахиваться блокнотом, как веером.
– Твоя мама заставила меня задуматься. Она говорила, что нужно есть овощи и следить, чтобы их ел Донован. Учила вести бюджет и делать покупки. Просила не выражаться при сыне и предупреждала меня о мужчинах. Последнее я пропускала мимо ушей.
Улыбнувшись, Мэт откинулся на спинку кресла и закинул ноги на стол.
– Она заставила поверить, что я еще не совсем пропащая, понимаешь?
Он кивнул.
– Хотел бы я стать похожим на нее, когда вырасту.
– Ну, удачи. – Карла спрыгнула со стола и направилась к двери.
– Минуточку! – остановил ее Мэт, опустив ноги на пол. – Вы не сказали, нравлюсь ли я вам сейчас.
– Спроси у Донована, – ответила она, и дверь за ней захлопнулась.
* * *
Я стояла перед елкой в гостиной и в растерянности смотрела на крыльцо.
– Что с тобой, Глория?
Подскочив от неожиданности, я обернулась и увидела в дверях коридора Мириам.
– Думаю, нужно ли теперь выключить фонарь на крыльце.
Мириам прошла через темную комнату и села на диван.
– Оставь, пусть горит.
– Серьезно? – оглянулась я в полумраке.
– Разве другие не должны его увидеть? Потерянные люди, идущие на свет?
Я села в кресло, хлопнув руками по коленям.
– Наверное, это самая глубокая мысль, которую тебе приходилось произносить!
– Глупости. Проницательности мне не занимать. Мудрость у меня в крови.
Мириам наклонилась ко мне, и ее лицо озарил свет гирлянд.
– Ты не думала, Глория, есть ли причина… для всей этой боли в жизни?
Я откинулась на спинку кресла, запрокинув голову назад. На руки запрыгнул Усатик.
– Нам этого не узнать, – сказала я, почесывая кота за ушком, – но я уверена, что все происходит не случайно.
– Даже если сам ее себе и причиняешь? – спросила она, забираясь с ногами на диван.
Усатик вытянул вперед лапку.
– Если все это бессмысленно, то никакой надежды для нас нет.
Мириам встала с дивана, а вслед за ней каскадом розовых складок соскользнули ее ночная сорочка и халат.
– Спокойной ночи, Глория. Спокойной ночи, кот.
Она вышла в коридор, и я услышала, как закрылась дверь ее спальни. До конца своих дней я могла бы задаваться вопросом, почему Мэтью ушел из дома, почему он так долго не возвращался, и зачем он делал то, что причиняло ему боль. Я могла бы размышлять и о том, что было бы, если бы он не переехал в наш город и не оказался на пороге моего дома. Вернулся бы он хоть когда-нибудь? Я могла бы без конца гадать, а что, если то, а что, если се. Но я предпочла, чтобы Бог соткал из горестей семи минувших лет нечто прекрасное. Когда Усатик спрыгнул на пол, я выключила гирлянду на елке, комнату залил мягкий свет фонаря на крыльце, а я поднялась наверх, в свою спальню.
