– Дверцей прищемило! – сказала я, поворачивая на Пост-авеню.
Приоткрыв дверцу, Мириам выдернула халат и снова выгнулась через сиденье, чтобы пристегнуть Эрин. Только она села на место и пристегнулась сама, как я резко свернула на Гранд-стрит, едва успев проскочить перед грузовиком.
Мириам вскрикнула и, держась за живот, пробормотала:
– Кажется, меня сейчас стошнит…
– Тихо! – скомандовала я, навалившись на руль, и она недовольно сложила руки на груди.
Остановив машину у входа в больницу, мы помогли Эрин подняться и, подхватив ее под руки, побежали к двери с криками: «Мы рожаем!»
– Она рожает! – сообщила я женщине в медицинском халате, когда та подвезла к нам кресло-каталку.
– Вы, должно быть, бабушки? – сказала медсестра, помогая Эрин лечь. – Вы будете присутствовать при родах?
– Нет! – заорали мы на весь коридор, пока медсестра катила Эрин к лифту.
– Да! – завопила Эрин.
Но двери лифта закрылись за ней, и я начала копаться в сумке, извлекая целые пригоршни всяческого добра.
– Что ты делаешь? – спросила Мириам.
Раздраженно вздохнув, я продолжила раскопки, доставая из недр сумки замызганные леденцы от кашля, средства от насморка и помятые купоны.
– Есть какое-то разумное объяснение твоему поведению?
В порыве отчаяния я высыпала все содержимое сумки на пол: «Неужели забыла… Такую глупость я никогда себе не прощу».
– Ага! – воскликнула я, поднимая с пола клочок бумажки.
* * *
В половине первого Чез застал Карлу за уборкой мастерской Санты.
– Мальчик спит, – сказал он, перекрикивая шум пылесоса.
Карла кивнула, но пылесос выключать не стала. Какие бы у нее ни были проблемы, она явно не собиралась ими делиться, так что Чез собрался уходить.
– Ты не мог бы взять Донована с собой на ночь?
– А что такое? – обернулся Чез.
– Я заболела.
– Что с вами?
Карла упреждающе вскинула ладони.
– Я не могу пока о нем позаботиться. Мне нужно, чтобы кто-то посидел с ним сегодня ночью. Вот и все.
Помахав на прощание, она снова включила пылесос. Чез его выключил.
– Подождите-ка! Мне с ним и завтра целый день сидеть, или вы…
– Завтра я его заберу. Но сегодня ночью мальчик не может остаться дома. Не хочу, чтобы он заболел, – продолжила Карла спокойным голосом. – Если до завтра я не поправлюсь, отведу его к мисс Глори.
Хотя Чез с трудом понимал, что от него требуется, он согласился взять Донована к себе. Он и о кошке-то никогда не заботился, не то что о ребенке.
* * *
Окончив смену, Чез привел Донована к себе и постелил ему на матрасе. Мальчик потер глаза, жмурясь от света гирлянд в доме напротив, и Чез попытался уложить его спиной к окну.
– Я у тебя дома?
– Да.
– Тут совсем нет мебели.
– Угу.
Чез прикрыл глаза мальчика рукой и хотел встать, чтобы дойти до холодильника, однако Донован обхватил его ногу.
– Ложись, – пробормотал он в полудреме.
Чез отцепил руку Донована и снял с него ботинки.
– Я на минуту.
– Всем пора спать. Даже я это знаю.
Чез присел на матрас в надежде, что мальчик быстро уснет.
– Ложись и спи, – настаивал он, взяв Чеза за руку и притянув к себе.
Наконец Чез лег рядом и стал ждать.
– Я люблю тебя, Спез.
Не зная, что сказать, Чез промолчал. Убедившись, что Донован заснул, он убрал его руку и соскользнул с матраса на пол. И так сидел, вытирая слезы рукавом куртки. Как-то он слышал от матери, что самая страшная засуха наступает перед дождем. Уже много лет Чез жил в состоянии засухи. Все в нем давно иссохло. В детстве у него было столько планов, столько надежд… теперь от них не осталось и следа. Еле сводить концы с концами и, едва заработав, все пропить или проиграться – не самая желанная жизнь. Он давно перестал мечтать и надеяться. Осталась лишь зияющая рана, саднящая острой болью. Наверное, так и работает правда – дубасит тебя по голове, пока ты наконец не решишься что-нибудь изменить. Много лет он кое-как сдерживал боль, но больше не мог ее терпеть.
«Пусть пойдет дождь, – бормотал он, – пожалуйста, пусть пойдет дождь».
Глава 9
Темный час приносит за собой предвестье перемен. Самый темный час наступает перед рассветом.
Джозеф Кэмпбелл
Когда Карла постучала в дверь дома мисс Глори, ей никто не ответил. Вместе с Донованом они прождали не меньше часа, однако в доме попросту никого не было. Вернувшись к себе, Карла увидела, что машина Томаса еще на месте, и, пока их не заметили, она тут же повернула обратно.
– Что ты делаешь? – удивился Донован.
– Возвращаемся к мисс Глори.
– Почему? Мне понравилось оставаться у Спеза.
Карла посмотрела на сына, и на глаза навернулись слезы.
– Не спорь со мной сейчас.
* * *
Растроганно улыбаясь, мы с Мириам прижались к окну детской. Мама Эрин, Лоис, приехала через час после моего звонка, чтобы быть рядом при рождении внука и держать Эрин за руку во время родов. Когда Лоис вышла, мы все вместе перебрались в зал ожидания – потягивать гадкий кофе и смотреть дурацкие телепередачи. В восемь утра с радостной новостью к нам вышел врач. Мы захлопали в ладоши и, как и подобает бабушкам, бросились его обнимать. А когда появилась Эрин с маленьким Гэбриелом на руках, стали спорить, кто первый подержит малыша. Я победила.
Когда я подъехала к дому, навстречу мне выбежал Донован.
– Сеньорита Куку!
Я заключила его в объятия и повернулась к Карле:
– Что случилось?
Она посмотрела на Мириам и опустила глаза. Мириам сразу все поняла и, взяв Донована за руку, отвела его в дом. Мы с Карлой остались одни.
– Он вернулся? – спросила я, пытаясь поймать ее взгляд.
Потуже затягивая шарф, Карла помотала головой. Глаза ее померкли.
– Обманываешь?
– Нет.
– Я тебе не верю.
Женщины часто пытаются врать, что их никто не трогал, хотя на лице отчетливо видны синяки.
– Нет, мисс Глори, он не вернулся. Просто я заболела.
– Что с тобой? – спросила я, аккуратно повернув ее голову, чтобы увидеть лицо. – Не нужно показаться врачу?
– Обычная простуда, само пройдет.
