Подходя к дверям, Чез усмехнулся.
– Ты откуда? Кентукки? Джорджия?
– Откуда-то оттуда.
– Где-то работаешь?
– Иногда работаю. Раз в неделю на заводе требуется помощь с разгрузкой товара. Можно туда наведаться, за день работы сразу получаешь деньги. На неделю хватает. Мне много не надо.
Заметив, что с их прошлой встречи у Майка отросла борода, а под глазами появилась грязь, Чез задумался: «Где же он моется?»
– А давно ты?..
– Что? Живу на улице? Лет шесть или семь. Сбился со счета.
– Твоя семья в курсе?
Майк покачал головой и подышал на озябшие руки.
– Нет. Так проще. Можешь ничего не говорить, – ухмыльнулся он, глядя, как охранник переминается с ноги на ногу.
Открыв дверь магазина, Чез впервые за долгие годы пожалел, что ничего не сказал.
– Четыре-шесть недель! Да вы рехнулись!
От криков Мириам мы с Эрин одновременно выглянули из своих спален. Посмотрев на часы, я охнула: рановато для драматического представления.
– Я прекрасно вас слышу, но сколько же нужно времени, чтобы поменять пол, перестелить ковролин и облицевать стены?
Когда мы сошли вниз, Мириам вешала трубку. Она была совершенно измучена и измождена.
– Мой дом уничтожен. Спасти можно только малую часть, остальное слишком сильно повреждено водой.
– Мне очень жаль.
– Двухнедельное пребывание в гостинице покрывает страховка, но кто в здравом уме будет жить в здешних гостиницах?
– Ты можешь остаться здесь, – сказала я, сама себе удивляясь.
– Едва ли мое положение станет хуже, чем сейчас! – воскликнула она, всплеснув руками.
– Хорошо, – парировала я, отступая на лестницу, – завтрак ровно в семь, ужин в шесть. Если хочешь тут жить, ты будешь не только есть мою еду, но и помогать ее готовить и прибирать за собой.
– Я не…
– А также, – перебила ее я, – свои саркастические замечания будешь держать при себе.
Я захлопнула дверь спальни и с запоздалым раскаянием стала осознавать, во что же я ввязалась.
В девять тридцать вечера на пост охраны вбежал Донован.
– У мисс Глори сейчас живут две женщины, – объяснила Карла, – мне больше негде его оставить.
Чез пожал плечами и показал на диван.
– Может поспать здесь.
Поцеловав мальчика в лоб, Карла пошла работать.
– Что это ты ешь, Спез? – спросил Донован, подбегая к столу.
Чез отломил ему половинку сэндвича с арахисовым маслом и вареньем.
– Арахисовое масло? – Мальчик откусил кусочек. – На работу надо брать что-нибудь другое.
– Скажи об этом своей маме, пусть позаботится, – ответил Чез, вручив ему упаковку кексов.
– О-о! – расплылся Донован в улыбке. – Так-то лучше! – И он принялся танцевать, будто поймал мяч в очковой зоне. – Дай пять!
Чез хлопнул ему по ладони.
– Бьешь вверх!
Он поднял руку над головой, и Чез хлопнул еще раз.
– Бьешь вниз! – И Донован убрал руку, не дав по ней ударить. – Тормозишь!
Дурацкие шутки и болтовня без умолку сводили Чеза с ума, и все же, как ни странно, ему нравилось возиться с мальчиком.
– У тебя будет елка? – спросил Донован, разламывая кекс.
– Нет, а у тебя?
– Тоже нет, но мисс Глори дала нам с мамой большой рождественский куст, – сказал мальчишка, запихивая в рот кусок кекса. – Я ей говорю: мисс Глори, Санта не положит подарки под куст! А она отвечает, что у детей с другой стороны мира нет и куста. Это правда?
– Ну да, правда, – кивнул Чез, наливая горячий кофе в одноразовый стаканчик.
– Что же они делают? Наряжают цветок или початок кукурузы?
– Не знаю. Как-то справляются.
– А ты что наряжаешь?
– Ничего. Я не праздную Рождество.
– Почему? – удивился Донован. – Ты что, не веришь в Санта-Клауса?!
– Я верю в дух Санты.
– А ты приходи ко мне домой. Может, Санта оставит что-нибудь и для тебя под моим кустом. Он ведь узнает, что ты ко мне придешь, потому что вообще все знает.
Чез и забыл, как можно встречать Рождество не в одиночестве.
– Я буду занят в этот день, но спасибо за приглашение.
Запихивая в рот последний кусочек кекса, Донован подбежал к видеомониторам.
– Отведи меня в мастерскую Санты!
– Тебе нельзя быть в зале.
– Я не буду в зале, я буду в мастерской Санты! – Схватив Чеза за руку, мальчишка потянул его к выходу. – Ну пойдем, покажешь мне!
Отговаривать Донована не имело никакого смысла, он бы сбежал сам, стоило Чезу отвернуться. Никто не заметил, как, миновав стеллажи с детской одеждой, мальчик проскользнул в отдел игрушек: Ларри, Карла и Моника были занятый уборкой в других залах. Увидев мастерскую, Донован засиял. Перед ним стоял маленький красный домик с крышей из пастилы и желейных конфет, с окнами из глазури и с дверью в виде шоколадной плитки. В садике вокруг сверкали леденцы, по сторонам от входа прилепились пряничные человечки, а ручка двери была сделана из гигантской карамельной тросточки. Донован влетел внутрь – в пустое помещение, сколоченное из фанеры и брусьев.
– А где же игрушки?
– Санта здесь ничего не делает. Посмотри, как тут тесно. Сюда он приходит, только чтобы узнать, что дети хотят на Рождество, а дальше передает заказы… ну, ты сам знаешь, своим эльфам.
Донован закрыл дверь и разочарованно уселся на пол.
– Ты приходил сюда попросить подарок на Рождество?
– Нет.
– Если бы я тут работал, – рассуждал Донован, открывая и закрывая дверь ногой, – я бы сказал Санте, что хочу игрушки, с которыми весело будет играть. Не ерунду какую! А для мамы попросил бы накладные ногти, она о них мечтает. Еще я сказал бы ему, что хочу папу.
Чез не знал, что говорить в таких случаях.
– Давай пойдем уже, – сказал он, посмотрев на часы. – Поздно.
Распахнув белую калитку, мальчик вышел за ограду и последовал за ним.
– Поиграем сегодня в супермена или Человека-Паука?
– В Человека-Паука. Только быстро, тебе пора спать.
– Но глаза у меня еще открыты! – Донован задрал голову, чтобы Чез смог в этом удостовериться. – Смотри!
– Да, я вижу, а должны быть закрыты. Ты еще маленький.
– В душе я большой.
Чез вздохнул. Зачем он вообще спорит с пятилеткой?
