– Нельзя так выражаться.
– Почему? Мама всегда так говорит.
– Ну да, но детям так говорить нельзя.
– Почему?
– Спроси у мамы.
– Зачем?
Разговор зашел в тупик. Чез допил вторую банку пива. Хотелось еще.
– Да забудь.
Он достал из шкафа одеяло и подушку и постелил постель.
– Почему бы тебе не поспать немного, пока мама не освободится?
Донован вскарабкался на стол.
– Я пить хочу, хочу колы, – сказал он, хватая кружку Чеза.
Чез не успел его остановить, и мальчик сделал большой глоток.
– Фу! Что это за мерзость?! – воскликнул Донован, высунув язык от отвращения.
– Неважно, попей воды.
– Я хочу колы!
– Маленьким детям вредно пить колу на ночь, даже я это знаю, – сказал Чез, пряча кружку за спиной. – Будешь воду?
Донован помотал головой.
– Тогда ложись спать, а я пойду скажу твоей маме, что ты здесь.
Мальчик улегся.
– Знаешь, где ты? На посту охраны. Встанешь с дивана – сирены во всем здании зазвенят. Сейчас введу специальный код на пульте управления. – Чез с умным видом принялся клацать по кнопкам калькулятора на столе. – Тихо-тихо лежи и не вставай, – сказал он, когда Донован приподнял голову, – я уже ввел код. Настроил сирены на твой вес.
Озадаченный мальчик натянул одеяло до подбородка. Чез выключил свет, оставив гореть лампочку в ванной, и вышел из комнаты. Пару минут он постоял, прислушиваясь. Донован действительно уснул. Жестами Чез сообщил об этом его матери, и та, не выключая пылесос, кивнула. «Жду не дождусь, чтобы работать с тобой каждую ночь», – прошептал он про себя.
В час ночи мама Донована пришла за ним в комнату охраны.
– Я могу донести его до машины. Кстати, я Чез, а вас как зовут?
Ничего не ответив, она смерила его взглядом.
– Я присмотрел за вашим сыном, – разозлился Чез. – Думаю, я имею право узнать, как вас зовут.
– Карла, – буркнула девушка.
Чез поднял Донована так, что маленькие ручки повисли у него на шее, и Карла открыла заднюю дверцу «шевроле кавалер».
– Тут есть детское кресло? – шепотом спросил он.
Карла покачала головой.
Чез посадил мальчика на заднее сиденье и пристегнул ремень. Тряхнув головой, Донован приоткрыл глаза.
– Засыпай, – сказал Чез.
– Спокойной ночи, Спез.
Карла завела мотор.
– Рад был помочь! – крикнул Чез вслед уезжающей машине.
К двум часам ночи он закончил обход, включил сигнализацию, сложил форму в шкаф, переодевшись в толстовку и джинсы, и пошел домой. Его путь пролегал через городскую площадь. На трех пихтах уже горела гирлянда, и все было готово к Рождеству. В двух шагах от площади, перед зданием библиотеки, на скамейке, обняв себя руками, спал мужчина. Майк, бездомный. Узнав его, Чез остановился и долго смотрел, как он спит, силясь понять, как можно ночевать на таком холоде. Наконец Чез замерз и, покачав головой, побрел к своему дому. Холодный воздух больно покалывал горло.
В одном из окон соседнего дома Чез увидел женщину с ребенком на руках. К мальчику подошел мужчина и, приобняв, поцеловал его в лоб. Чез вспомнил, как сам болел в детстве, и отец вставал из-за него посреди ночи. Трудно было сделать больше, чем делала для малыша мама, но папа все равно приходил погладить его по плечу и рассказать пару глупых шуток… К горлу подступила тошнота.
Рухнув на матрац, Чез открыл банку пива. Комнату освещали рождественские гирлянды у дома напротив – свет пробивался даже через закрытые жалюзи. Чез ненавидел эти гирлянды и хозяев этого дома. Он ненавидел свою квартиру и свою жизнь за то, что, в сущности, в ней никогда ничего не менялось, несмотря на вечно новые города, новых девушек и новые места работы. Он думал о Доноване и о спящем на скамейке Майке. И пил, пока не отключился.
Глава 5
Слишком часто мы недооцениваем силу прикосновения, улыбки, доброго слова, чуткого уха, честной похвалы или малейшего проявления заботы – а ведь все это способно перевернуть жизнь.
Лео Бускалья
Я ехала за снегоуборочной машиной, покуда хватало терпения, но в итоге не выдержала и сменила маршрут. По Окдейл шла молодая беременная женщина – катила чемодан по тротуару, зажав еще одну сумку под мышкой. «Боже мой, – подумала я, останавливая машину. – Что она здесь делает в такую погоду?» Вдруг сумка выскользнула, и девушка – миниатюрная, со светлыми волосами до плеч – опустилась за ней на корточки. Я смотрела на нее сквозь заднее стекло, желая выяснить, куда же она пойдет. Может, ее заберет машина? Или она спешит на автобус? «Что же она делает?» – бормотала я, сдавая назад, и, поравнявшись с ней, затормозила.
– Помочь тебе довезти вещи? – спросила я, опустив стекло.
– Еще бы знать куда, – сказала девушка, и слезы покатились по ее щекам. – Меня выгнали со съемной квартиры.
Нажав на кнопку открывания багажника, я вышла из машины.
– Я подвезу куда скажешь. Почему тебя выгнали?
Держась за живот, она смотрела, как я укладываю чемодан в багажник.
– Не платила за квартиру два с половиной месяца. Я сказала хозяину, что ищу нового соседа, поскольку одной мне аренду не потянуть, но никого найти не могу. Сегодня утром пришли рабочие, стали сдирать ковролин и красить стены.
Поднялся ветер, и я показала на машину – мол, давай садись.
– Я живу неподалеку. Можешь позвонить от меня родителям.
– Они в разводе, – покачала головой девушка. – Папа уехал на Запад, последней раз я видела его в тринадцать. Мама живет в часе езды к северу отсюда, но из-за нее я, собственно говоря, сюда и переехала. Последние пять месяцев мы почти не общались.
– А друзья, у которых можно остановиться?
– Никого.
Не то чтобы я часто приглашала первых встречных к себе домой, но разве можно оставить на улице бездомную беременную женщину? Так и вижу заголовки в газетах: «БЕРЕМЕННАЯ УМЕРЛА НА УЛИЦЕ ПРИ ПОЛНОМ БЕЗУЧАСТИИ ПРОХОЖЕЙ, ТОРОПИВШЕЙСЯ НА ОБЕД».
– Переночуешь у меня. Утро вечера мудренее.
Она шмыгнула носом и согласно кивнула.
Моя гостиная хоть и небольшая, но весьма уютная. Напротив входа камин, а у другой стены пианино. Зеленоватые стены под потолком огибает бордюр с утками (я сама его наклеила, так как очень люблю уток!), а пол покрыт мягким ворсистым ковром розового цвета.
Девушка стояла, сложив руки на груди, и явно чувствовала себя не в своей тарелке.
