Распахнув дверь, я уселась на водительское сиденье и повернула ключ. Машина отказывалась заводиться, только кряхтела. Немного подождав, я попробовала еще раз – двигатель что-то прохрипел и заглох. «Не волнуйся, скоро найду кого-нибудь, кто тебя посмотрит», – сказала я, поглаживая руль.
Затем вернулась к телефону на кухне и стала набирать номер механика.
– Джерри, это Глория. Мне оставили «шевроле», лет восемь на вид, – объясняла я, разглядывая машину за окном. – Не найдется минутки посмотреть?
– Мы с Мидж собирались сегодня за город. Ее отца хватил удар, сейчас он в больнице. Не знаю, когда мы вернемся, а потом, наверное, смогу заехать.
– Извини, Джерри. Даже не думай тогда об этом.
Повесив трубку, я принялась листать «Желтые страницы» в поисках рубрики «Ремонт автомобилей», но тут же отбросила книгу на стол. «Сейчас вообще не до этого. И почему в сутках так мало часов?» – подумала я и помчалась в гараж.
Стены в моем гараже были завешаны полками. На них громоздились всевозможные продукты и разнообразная посуда, кастрюли и сковородки, полотенца и прочие необходимые в быту предметы вроде салфеток и туалетной бумаги. На полу теснились вешалки с одеждой, отсортированной по размерам.
Отыскав арахисовое масло, крекеры, пару банок супа, рис и хлопья для завтрака, я погрузила все в коробку и потащила ее обратно на кухню. Иначе из гаража не выйти: автоматические ворота давно были заставлены полками. Я накинула куртку, мягкую джинсовку с большими лоскутными карманами на груди и натянула на уши желтую шерстяную шапку. По мнению Хедди, в этой шапке вкупе с желтыми сапогами я похожа на Большую Желтую Птицу. Ну и пусть – главное, что тепло.
По пути я заглянула в местный продуктовый, чтобы докупить для Карлы хлеба, молока и яиц. В магазине мне позвонила Стефани, моя дочка. Мы с ней часто созванивались, раза два-три в неделю.
– Как проходит неделя?
– Прекрасно. Единственное – Рикки Хаффман угодила в тюрьму за употребление наркотиков.
– Мне жаль, мам, – вздохнула Стефани. – Ты сделала все, что могла.
– Хедди то же самое сказала, – заметила я, хватая галлон молока с полки.
– А сегодня что делаешь?
– Да так, присматриваю кое за кем.
Я дотянулась до упаковки яиц и положила ее в корзинку.
– Высматриваешь Мэта в каждом встречном? – спросила она, имея в виду моего младшего сына.
– Нет, конечно, Стефани, я не сумасшедшая!
Бросив в корзинку хлеб, я направилась к кассам.
Понимаю, дети за меня переживают. Только два других моих сына давно помалкивают о Мэтью, а у Стефани что на уме, то и на языке.
– Конечно нет, мам… – На секунду замолчав, она продолжила: – Столько лет прошло…
– Я знаю.
У меня будто ком в горле встал. Не было и дня, чтобы я не думала о Мэтью.
– Поцелуй мальчиков за меня, поговорим попозже, – сказала я и убрала телефон в сумку.
Взяв пакет с продуктами, я вышла из магазина и поехала к Карле.
В дверях меня встретил пятилетний бесенок Донован.
– Напугал до смерти! – воскликнула я, разыгрывая удивление.
Глядя на то, как я схватилась за сердце, Донован рассмеялся.
– У меня глаза из орбит случайно не вылезли?
– Нет, глаза на месте, – покачал он головой, пристально изучая мои зрачки.
– А какого они цвета, Донован?
Мальчик внимательно посмотрел на меня.
– Красные!
Рассмеявшись, я нагнулась над пакетом и достала коробку с хлопьями. Донован сразу же в нее вцепился, и я отправила его на кухню:
– Из коробки не ешь! Ты ведь не медведь!
Карла завязывала свои длинные прямые волосы в хвостик. «Донован с его кудряшками, очевидно, пошел в отца», – подумала я, наблюдая за ней.
– Томас снова здесь живет? – без лишних церемоний перешла я к делу.
Кто-то скажет, что мне не хватает такта, но за годы знакомства с Карлой я поняла: иначе с ней разговаривать невозможно.
– Нет, мисс Глори.
– Просто если он живет здесь и вытягивает из тебя деньги, то…
– Он не знает, где я сейчас живу, честное слово.
– Хочешь с ним встретиться?
Карла отвела взгляд. Она выглядела гораздо старше своих лет, но и пережила эта девушка к своим двадцати трем годам тоже немало.
– Не для того Господь создал тебя, Карла, и всех остальных тоже.
Она не поднимала глаз.
– Этот человек использует тебя, он бьет тебя, – пыталась вразумить ее я.
Карла пропускала все мимо ушей: сколько раз приходилось ей это выслушивать.
Вереница неудачников, один хуже другого – так мать Карлы отозвалась о молодых людях своей дочери, когда мы с ней говорили по телефону. Карла надеялась, что отец Донована их не бросит, раз она беременна, однако вышло иначе. Мужчины рядом с ней не задерживались. Томас продержался чуть дольше других, и потому Карла решила, что они создадут семью. Увы, она ошибалась.
– Как твое запястье. Лучше? – вздохнув, спросила я.
– Гораздо лучше. – Карла покрутила кистью, показывая, что она снова может ею двигать. – Больше не приходится пить обезболивающие, которые прописал доктор.
– Однажды, – тихо сказала я, – он придет сюда и изобьет тебя прямо перед сыном. Или ударит и его.
– Я больше не буду с ним видеться, мисс Глори.
– Если Томас вернется, звони в полицию, они с ним разберутся.
– Я не могу, мисс Глори, – прошептала Карла.
Я придвинулась ближе.
– Звони в полицию, прежде чем он начнет распускать руки.
– Если я позвоню, они придут и опять заберут у меня сына, – пробормотала девушка, и слезы покатились по ее щекам.
Я покачала головой.
– В органах опеки узнают про полицию и заберут его! – перешла она на крик.
– Они не заберут у тебя Донована за то, что ты пытаешься его защитить.
Я приобняла Карлу за плечи и, достав из кармана платок, вытерла слезы на ее лице.
– Если он вернется, обещаешь позвонить в полицию?
– Позвоню, мисс Глори.
Мне хотелось ей верить, хоть я это уже и слышала.
Я взяла ее за руку и повела на кухню. Расставив продукты по полкам, открыла холодильник.
– В холодильнике всегда должно быть молоко. Доновану оно необходимо, да и тебе не повредит.
В знак согласия Карла кивнула. Она все прекрасно понимала, однако мальчику неделями не доставалось ни стакана молока, ни приличной еды.
