Рой и Барбара сыграли свадьбу у нас на лужайке в один из теплых июньских дней. Сыновья Роя специально для церемонии принесли арку и украсили ее розами. Погода стояла чудесная. «Прекрасно, великолепно!» – повторял фотограф. Впервые в жизни Рой был молчалив. Он страшно волновался. Свадебную клятву он произнес так тихо, что мы с трудом ее расслышали.
– Громче! – крикнул один из его сыновей.
Рой кивнул и уже уверенно, во весь голос повторил клятву.
Эмили сидела рядом с Жасмин и всю официальную часть держала ее за руку. Дочь Роя пела «Аве Мария». Когда священник разрешил жениху поцеловать невесту, Рой запрокинул голову Барбары и приник к ее губам. Это был самый долгий поцелуй за всю историю свадеб! Вокруг раздавались одобрительные возгласы и аплодисменты. Отстранив наконец Барбару, чтобы та могла вдохнуть, Рой вскинул руку в торжествующем жесте. Мы выпустили в небо воздушные шары, и Эмили с Жасмин вскочили, пытаясь поймать те из них, которые застряли в ветвях дерева.
После церемонии папа и Марк стали жарить мясо на мангале. Папа щедро обмазывал ребрышки соусом, а Марк следил за огнем. Мы с мамой носились между кухней и верандой, снова и снова принося закуски и наполняя пустеющие тарелки картофельным салатом и спагетти, а подносы – фруктами и овощами. Рой и Барбара пригласили на свадьбу всех родственников и коллег. Всюду, на лужайке и веранде, толпились гости. Эмили нарядилась в сиреневое платье, которое она сама выбрала в магазине. Летящая ткань красиво развевалась, стоило ей покружиться.
Ближе к вечеру к нам нагрянул мой брат Ричард со своей семьей. Они намеревались провести с нами четыре дня.
– Мы приехали домой к родителям, а их нет, – объяснил брат, обнимая меня. – Я сразу догадался, что они здесь. У вас вечеринка? Мы не помешаем?
– Вовсе нет, – заверила я Ричарда. – Даже лучше, что вы приехали раньше. Сейчас я вас со всеми познакомлю.
Эмили спряталась за моей спиной, обхватив меня за талию. Я по очереди обняла Нэнси и троих племянников. Мы с братом не виделись больше года! Он слегка потолстел, но все равно хорошо выглядел.
Ричард заглянул мне через плечо и помахал Эмили.
– Ну, привет! Патти, знаешь, у тебя к спине что-то прилипло.
Эмили хихикнула и сильнее прижалась ко мне.
– Что-то прилипло? Убери скорее! – подыграла я.
Ричард сделал вид, что изо всех сил пытается оторвать от меня девочку, даже кряхтел, словно от напряжения. Потом сдался:
– Не получается. Придется делать операцию!
Эмили рассмеялась и отошла.
– Гляди-ка! Отлипло!
Смутившись, она приподняла подол платья и встала на носочки. Ричард протянул ей руку.
– Приятно познакомиться, Эмили. Я Ричард, брат Патти. Получается, я твой дядя.
Девочка застенчиво улыбнулась и покружилась на месте, глядя в пол.
– Мы очень рады, что ты теперь член нашей семьи.
Эмили встала мне на туфли и покачалась туда-сюда.
– И раз уж я теперь твой дядя, значит, мне полагается поцелуй! Поцелуешь меня?
Она покачала головой.
– Не поцелуешь?
Девочка засмеялась.
– Ах так! Тогда я сам тебя поцелую!
Он протянул руки, пытаясь ее поймать, и Эмили с радостным визгом помчалась от него прочь. Ричард гонялся за ней по всей лужайке, а рядом носилась Лапа.
Даже не знаю, когда я и Марк приняли решение удочерить Эмили. Я – пожалуй, в ту ночь, когда впервые увидела девочку и она забралась ко мне на колени. А Марк – когда мы вместе наряжали елку. Однако мы гнали от себя эту мысль. Нам казалось, мы слишком стары, несчастны и искалечены судьбой, чтобы начинать новую жизнь. Так мы думали, а в глубине души желали другого. В тот самый момент, когда я развернула машину и вместо Дома Уэсли повезла Эмили к себе, у меня появилось ощущение, что она останется у нас. Еще до того, как мы оформили опекунство, нам стало ясно, что мы никогда не сможем расстаться с девочкой: слишком важное место она заняла в нашей жизни. Пусть Эмили не похожа на нас, пусть она не родная нам по крови, мы полюбили ее, как родную, как любили Шона. Словно мы и правда были ее родителями, а она – нашей дочерью.
Мы выбрали для нее кровать, вставили фотографии Эмили и ее мамы в рамки. Развесили их по стенам, водрузили на комод, чтобы она не забывала родную мать. Конечно, как справедливо заметил Линн Максвейн, нам предстояло многое сделать для Эмили, чтобы помочь ей пережить утрату. И нас это не смущало. Ведь у нас с Марком случилось такое же горе. Мы все прекрасно друг друга понимали.
– Мам, смотри!
Я обернулась. Ричард подбрасывал Эмили, а она болтала в воздухе ногами. Мы с мужем никогда не просили ее называть нас мамой и папой, ни разу с ней об этом не заговаривали. Ей было легко звать Марка папой, ведь родного отца Эмили даже не знала. А вот на то, чтобы она начала обращаться ко мне «мама», понадобилось несколько месяцев. Когда это случилось, я сделала вид, что все в порядке вещей, но после ушла в ванную и расплакалась от счастья: мы стали настоящей семьей!
Сыновья Роя привязали к свадебному автомобилю консервные банки, а мы по обычаю разбросали рядом зерна. Рой помог Барбаре сесть на переднее сиденье. Все шли за отъезжающей машиной и махали вслед молодоженам. Рой сигналил на всю округу, а Барбара хватала его за руки, требуя, чтобы он прекратил шуметь. Рой увозил жену на две недели, как он выразился, «в одно тайное местечко». Мы смотрели на удаляющийся автомобиль, пока тот не завернул за угол, а потом направились обратно к дому. Нужно было навести порядок после ухода гостей.
– Я тоже когда-нибудь выйду замуж, – заявила Эмили, беря нас с Марком за руки.
– Ты что! – округлил глаза Марк. – Не надо!
– Выйду-выйду!
– Интересно, за кого?
– За принца!
– А, ну тогда ладно, – кивнул Марк. – У него будет огромный замок, и мы сможем жить там все вместе, когда мы с мамой состаримся. Но не вздумай выходить за кого-нибудь другого!
Эмили побежала к Жасмин, и они, смеясь, вместе устроились на качелях, вдвоем на одном сиденье. Наблюдая за ними, я положила голову Марку на плечо. За кого Эмили выйдет замуж? Какой вырастет? Сколько у нас будет внуков? Марк обнял и поцеловал меня. Мы с мужем думали об одном и том же.
Мы снова научились мечтать.
Эпилог
…Каждый день на нашем жизненном пути драгоценен. Мы должны стараться сделать его неповторимым. Ушедший день уже не вернуть.
Джон Вуден
Я смотрю на Мию в зеркало заднего вида. Она держит себя за пяточку и пытается выглянуть в окно. «Куда мы едем?» За год Мия окончательно выздоровела и окрепла. Ее мать, Бриджет, посадили в тюрьму на четыре года. Через год ее могут освободить условно-досрочно, и я надеюсь, после этого жизнь Бриджет наладится.
