Я показала Рою большой палец. Юрист обещал подготовить все бумаги и прислать их нам по факсу, чтобы Рэнди мог поставить подпись.
– Сейчас включу компьютер и начну. Подождете минут тридцать?
А я-то думала, работа займет несколько часов!
– Тридцать минут – отлично! Спасибо, мистер Лейтон! С прошедшим Рождеством вас.
Он положил трубку.
Я понимала, что вряд ли мне суждено еще раз встретиться с Робертом Лейтоном. Я ничего о нем не знала. Не знала, сколько ему лет, женат ли он, есть ли у него дети и внуки, что он за человек. Однако задумалась над тем, осознает ли он, как много для меня сделал, и что для меня значила его помощь. «Кто угодно и что угодно может стать орудием в руках Божьих, – говорил священник много лет назад. – Нельзя недооценивать того, кого Он вам ниспослал, кто бы это ни был».
Мы заехали в магазин канцелярских товаров, где получили по факсу документы. На первой странице было написано: «Счастливого Рождества, Патриция! Желаю вам радости в новом году!» И правда, Рождество выдалось счастливым, и новый год, надеюсь, принесет нам счастье.
После этого мы отправились обратно к брату Трейси. Нам вновь пришлось долго стучаться, пока он не открыл. Оказалось, Рэнди спал. Весь его вид ясно говорил: он очень рад навсегда распрощаться с нами. Мы вернулись в машину, и Рой позвонил Линну Максвейну.
– Скорее всего, он сегодня отдыхает после Рождества и не возьмет трубку, – предположила я.
– Он же начальник, а начальникам не положено отдыхать, – возразил Рой. – Они обязаны быть на телефоне каждый день, в любое… Здравствуйте, Линн. – Он выразительно посмотрел на меня. – Нам с Патрицией нужно с вами поговорить. Нет, именно сегодня.
Я устало закрыла глаза. Ну конечно, у Линна сейчас гостит куча родственников, и он захочет отложить разговор до конца недели…
– Да, часика через полтора будем!
Рой нажал на газ, и путь, который мы должны были проделать за два часа, занял у нас чуть больше часа.
Мы подъехали к дому Линна, и я судорожно схватила Роя за руку. Меня аж подташнивало от волнения.
– А вдруг у нас ничего не получится? – прошептала я.
Он погладил меня по руке.
– Ну сама посуди, почему у нас должно не получиться? Вот поймать здесь хороший сигнал на мобильном, пожалуй, и правда затруднительно.
Линн открыл нам еще до того, как мы успели постучаться. Поздоровавшись с его многочисленными детьми и внуками, мы проследовали за ним в кабинет. Он захлопнул дверь.
– Что у вас?
Я не знала, с чего начать, однако все же рассказала ему, как вместо Дома Уэсли отвезла Эмили к себе.
Линн весь подался вперед. Он сидел, закинув ногу на ногу, потирая щиколотку, и, как всегда, слушал внимательно, не перебивая. Он не сделал мне выговора за то, что я пять дней держала у себя ребенка, хотя, думаю, такая мысль у него возникала. Дождался конца рассказа и откинулся на спинку кресла, сцепив руки.
– То есть это был родной дядя ребенка и его опекун? – уточнил Линн, пробегая взглядом бумаги.
Я кивнула.
– И вы об этом не знали?
– Я спросила, может ли он забрать Эмили, а вопроса об опекунстве не задала.
Линн помолчал. Вероятно, решил отложить разбирательство до следующего раза. Может, он даже напишет рапорт о моем вопиющем проступке: как я рисковала жизнью ребенка, приведя его к себе домой. Это было его право, и я почти не сомневалась, что начальник им воспользуется.
– Патриция совершила ошибку, – начал Рой, – но ошибки бывают полезными…
Линн посмотрел на него так, что тот замолчал.
– Значит, Рэндалл Уэйст не может взять девочку к себе, но готов передать опекунство тому, кто о ней позаботится, пока ее не удочерят.
– Да, все так, – подтвердила я.
– А кто хочет стать опекуном? Родственники?
– Нет, не родственники. Другие люди, но они очень ее любят.
– Вы были у них?
– Была. У них отличный дом с просторной лужайкой и собака, которая просто обожает Эмили. Они окружат девочку заботой и любовью.
Линн приподнял бровь и посмотрел на меня.
– У них есть другие дети?
– Нет.
– И вы каким-то чудом разыскали юриста, который сегодня же составил все документы?
Я кивнула.
– И все подписи есть?
Я опять кивнула.
– Патриция, вы что, сами хотите стать опекуном?
Я закусила губу.
Начальник поочередно переводил взгляд то на Роя, то на меня.
– Вы понимаете, что должны будете сделать для ребенка?
– Линн, я знаю, что такое потерять близкого человека. Похоронить того, кого любишь. И Марк знает. После этого мир становится другим. Люди кажутся странными, передачи по телевизору – бессмысленными, а такие мелочи, как потеря двадцати долларов или синяк на ноге, и вовсе не имеют значения. Сердце бьется уже не так, как прежде. Все меняется. Кажется, что теперь тебе безразлично происходящее вокруг. Но на самом деле происходящее важно, как никогда, потому что душа рвется на части. – Я перевела дыхание. – Никто этого не понимает, кроме тех, у кого тоже умер родной человек. Как у нас с Марком.
Линн снова откинулся на спинку кресла. Чтобы мы смогли оставить Эмили у себя, необходимо было уладить несколько формальностей.
– Кто из сотрудников занимается этим делом?
– Я, – заявил Рой.
– И давно?
– С этой минуты.
Линн улыбнулся.
– Ведь нет причин, по которым суд может отклонить нашу просьбу? Как вам кажется? – с беспокойством спросила я.
– Есть, и не одна, – возразил Линн. У меня замерло сердце. – Я понимаю, вы хотите, чтобы у девочки был свой дом, пока ее не удочерят. Но суд не сможет принять решение так быстро, вы и сами знаете. И вообще, возникнет множество вопросов. Например, будет ли у вас ребенку лучше, чем в приемной семье.
Удивительно, как быстро надежда может смениться отчаянием. Впрочем, в глубине души я с самого начала боялась, что ничего не выйдет, а в таком случае легче справиться с болью и разочарованием, даже если у тебя выбивают почву из-под ног. Чудеса случаются редко. По крайней мере, я сделала все возможное. Больше от меня ничего не зависело.
Рой приобнял меня и помог сесть в машину. Поднялся ветер. Стало очень холодно.
Я позвонила Марку и попросила его привезти Эмили ко мне на работу. Хотелось поскорее покончить с этим и жить дальше. За окном снова шел снег. Мне было видно, как Марк заезжает на стоянку и идет ко входу в здание. Я договорилась с мужем, что сама поведу машину, и села за руль. Обернулась к Эмили. Девочка попыталась улыбнуться, но не смогла.
