– Что это такое?
– Это еще один, лишний удар. Так происходит из-за того, что у нее увеличено сердце. Поэтому она много спит, тяжело дышит, и у нее совсем нет сил.
Я погладила Мию по головке. Малютка толкала Эмили и смеялась. Ей было невдомек, что она больна.
– Что теперь делать?
– Надо положить ее в палату интенсивной терапии для электрофизиологического лечения. Там в ее сердце будут введены электроды для воздействия электрическим током на сердечную ткань. Это позволит избавиться от аритмии.
Я посмотрела на малышку, которая по-прежнему сидела у Эмили на коленях. Такая кроха… А вдруг ее сердце не выдержит?
– То есть нужна операция?
– Строго говоря, такая процедура не считается операцией, хотя это не делает ее менее тяжелой. Но если вовремя не провести ее, то состояние девочки будет все время ухудшаться… – Он замолчал, глядя на Эмили.
– Пока не… ухудшится окончательно? – спросила я, тщательно подбирая слова. Доктор кивнул. – Когда это случится?
Он перевел взгляд на Мию.
– Возможно, очень скоро. Но после процедуры частота сердечных сокращений нормализуется. Сейчас главное – как можно скорее госпитализировать Мию.
К такому я не была готова. Думала, что у девочки просто какой-то вирус, доктор пропишет ей нужные лекарства и отпустит домой. Я кивнула. За все годы работы моего подопечного впервые клали в больницу.
Я поднялась, собираясь выйти из кабинета.
Доктор Эндрюс присел на корточки рядом с Эмили.
– Мие сегодня было совсем не страшно, а все потому, что ты держала ее на руках.
Девочка в ответ улыбнулась. Доктор уже поднялся на ноги, но Эмили задержала его вопросом:
– Вы долго скучали по маме? – Она напряженно ожидала ответа.
Доктор снова присел.
– Я скучаю по ней до сих пор.
Эмили растерянно смотрела на него. Вероятно, она рассчитывала услышать совсем другое.
– Но сейчас – не так, как прежде, сразу после ее смерти. Просто накатывает иногда, как волна. Раньше я очень по ней тосковал. Например, во время спортивных соревнований или на выпускном вечере. Или после того, как женился. Мне так хотелось, чтобы мама была рядом. Мечтал взглянуть в окно и увидеть ее рядом с папой. До сих пор временами я скучаю по ней. В этом нет ничего страшного. – Доктор погладил Эмили по голове. – Если бы я не скучал, то боялся бы, что забуду ее. А я не хочу забывать! Так что уж лучше я буду грустить иногда. Раз мне грустно, значит, я вспоминаю маму, ее любовь ко мне.
Я едва не разрыдалась и сделала вид, что ищу что-то в сумочке. Я не знала, поняла ли Эмили то, что врач хотел ей сказать, однако не сомневалась: когда-нибудь ей все станет ясно.
Доктор Эндрюс проводил нас до приемного покоя и распрощался.
Я позвонила Сандре и объяснила, что случилось. Та пообещала выехать в больницу через полтора часа, сразу же, как только муж вернется с работы, чтобы не оставлять сына одного. Я заполнила все необходимые для госпитализации Мии бумаги, указав в графе «законный представитель» – государство. Сейчас я была даже рада, что Бриджет арестовали за наркоторговлю и что она так надолго оставила дочь одну. Иначе, скорее всего, Мию так никогда бы и не отвели к врачу.
Я взяла малышку из рук Эмили и улыбнулась.
– Как дела, зайчик?
Мия засмеялась и задрыгала ножками.
– Ты здесь поживешь немножко. Врачи собираются сделать тебе кое-какие процедуры. Тебе, наверное, будет страшно. Но они желают тебе только добра, поэтому ты не бойся, ладно?
Она опять засмеялась, и ее дыхание сделалось тяжелым. Я поцеловала малютку в лобик.
– Все будет хорошо, Мия.
Господи, пожалуйста, услышь меня. Она еще совсем крохотная, а на нее уже столько всего навалилось. Помоги ей, дай любящую семью, подари здоровое сердце.
Эмили тоже поцеловала Мию и, что-то прошептав ей на ушко, оглянулась на меня.
– Что ты ей шепнула?
– Не скажу, – замотала головой Эмили, – а то не сбудется.
Я улыбнулась.
К нам подошел врач и унес малышку. Эмили взяла меня за руку и махала Мии вслед, пока они с доктором не скрылись за углом. У меня вдруг стало тяжело на душе, словно забрали моего собственного ребенка.
Вскоре приехала Сандра.
– Они планируют начать процедуру через несколько часов, – сообщила я. Нужно было еще подыскать приемную семью для Эмили, и я поняла, что приехать сегодня в больницу во второй раз не смогу. – У меня возникли кое-какие дела, так что, скорее всего, сегодня я сюда не вернусь.
– Нет, мы вернемся! – подала голос Эмили. – Мы должны!
Ничего не ответив, я взяла ее за руку и повела к лифту.
– Нам надо вернуться. – Эмили смотрела на меня снизу-вверх. Я нажала на кнопку вызова. – Мия хотела, чтобы я держала ее за руку, потому что ей было страшно. Когда ей снова станет страшно, она будет переживать, что меня нет рядом. Когда я осталась дома одна, я тоже очень боялась, но он взял меня за руку крепко-крепко, и я успокоилась. Поэтому мне нужно держать за руку Мию.
Я кивнула, так ничего и не поняв. Я уже успела отвыкнуть от того, как путано разговаривают дети, беспорядочно перескакивая с одной мысли на другую.
Эмили задрала голову, глядя на меня.
– Пожалуйста, давайте вернемся!
Что я могла ответить? Это решение казалось неразумным, но девочке так хотелось навестить Мию… Ладно, отложу поиски приемной семьи до завтра.
Дома я первым делом нарезала яблоко для Эмили. Затем начала намазывать тосты джемом. В кухню зашел Марк. Ему невероятно шли джинсы и черный свитер. Наклонившись, он обнял девочку. Все-таки мы с ним оставались порядочными людьми и не позволяли отчужденности между нами ранить чувства ребенка. Эмили успела съесть половину яблока, когда Марк заметил, что у задней двери сидит Лапа.
– Ну мисс, – обратился он к собаке, накидывая куртку, – пойдемте прогуляемся.
Лапа радостно запрыгала. Марк открыл дверь, и собака ринулась по направлению к роще, которая находилась неподалеку от нашего дома.
– Можно с вами? – спросила Эмили.
Марк застегнул на ней куртку до подбородка и натянул ей на голову капюшон, который встал торчком, делая Эмили похожей на снеговичка. Девочка взяла его за руку, и они направились к роще. Когда Шон был маленький, они с папой точно так же ходили гулять. Дружно шагали по дорожке, предвкушая, как будут «охотиться на львов и медведей», строить тайный домик на дереве, о котором девчонкам знать не полагалось, или собирать для меня букет из листьев. Если я спрашивала, о чем они говорили, Шон отвечал: «Да так, мужской разговор».
Я наблюдала, как Марк и Эмили идут к роще, и гадала, болтают ли они сейчас «о девичьем» или, может быть, разговаривают о ее маме.
