– Куда вы?
– Одна очень маленькая девочка заболела, и нужно отвезти ее к доктору.
– Чем заболела?
– Не знаю.
Я обулась и присела перед Эмили на корточки. Она прижалась ко мне, положив голову на мое плечо.
Я обняла ее.
– Тебе хорошо спалось?
Девочка кивнула и попросила:
– Можно мне с вами?
– Еще очень рано. Я думала, ты захочешь остаться с Марком.
Она обвила руками мою шею и горячо возразила:
– Нет! Возьмите меня с собой! – Было видно: Эмили боится, что я ее брошу. – Может, этой маленькой девочке страшно? Может, надо подержать ее за руку!
– Об этом я не подумала, – улыбнулась я. – Пожалуй, ты права.
Вероятно, не стоило тащить ребенка в больницу, но я понимала, что Эмили очень хочет поехать со мной. Я помогла ей одеться.
На пороге появился Марк.
– А куда все собрались?
– Помогать одной маленькой девочке. Она заболела, – объяснила Эмили, напяливая через голову кофту. – Можете пока присмотреть за Лапой?
– Хорошо, – согласился Марк.
Эмили с собакой побежали на первый этаж, а Марк зашел в ванную, чтобы мы с ним не столкнулись в дверном проеме. За эти годы мы отлично научились вежливо обходить друг друга.
Наша дорога проходила через городскую площадь. Норма Холт еще не начала наряжать елки. Последние пару недель я все время ожидала увидеть, как она, приставив лестницу к одной из елей и взобравшись наверх, развешивает по веткам огромные разноцветные шары и гирлянды. Неподалеку дворник подметал тротуар вокруг площади. Зажегся красный сигнал светофора, и я притормозила как раз около дворника.
– Что-то Нормы в этом году не видно, – заметила я, открыв окно.
Дворник остановился, опершись на метлу.
– У нее воспаление легких.
– Она в больнице?
– Да, провалялась там две недели. Только не с воспалением легких, а с переломом бедра. И там, в больнице, подхватила пневмонию.
– А сейчас она как?
– Так себе. Ей ведь уже семьдесят семь, а старость не радость.
Загорелся зеленый. Я помахала дворнику на прощание. Грустно, что Норма больше не будет украшать ели под Рождество и что я так и не успела с ней толком познакомиться.
Я подъехала к дому Сандры и Гая. Увидев Мию, сразу поняла, почему Сандра встревожилась. Малышка, без сомнения, была больна.
В машине Эмили, придвинувшись к Мии, сжала ее ладошку и объяснила:
– Ей нравится, когда я держу ее за руку.
Я взглянула на них в зеркало заднего вида. Малышка явно тянулась к Эмили.
В больнице долго ждать не пришлось: нас почти сразу привели к доктору. Врач осмотрел Мию, и по выражению его лица стало ясно: состояние девочки ему не понравилось.
– Вы не очень торопитесь? – спросил он. – Я бы хотел показать ее доктору Уоншу из детской кардиологии.
– Что с ней? – забеспокоилась я.
– Шумы в сердце и слишком частый пульс. Если бы она сейчас ползала или училась ходить, это было бы нормально, но она просто лежит, и такое сердцебиение – нехороший признак.
С этими словами он вышел из кабинета. Я прижала малышку к себе. Что же с ней случилось?
– Можно я подержу Мию? – попросила Эмили.
Я указала девочке на стул. Та села, и я передала ей малютку. Эмили бережно взяла ее обеими руками.
Мы подождали несколько минут. Наконец в кабинет зашел молодой человек в белом халате и протянул мне руку.
– Здравствуйте. Я доктор Эндрюс.
Он выглядел слишком юным для врача. Я подумала, что он ошибся дверью.
– А мы ждем доктора Уоншу.
– Доктор Уоншу сегодня не приедет. – Молодой человек сел за стол напротив меня. – Он заболел, подхватил какой-то вирус.
Ну вот, сначала сын Сандры, теперь еще доктор.
– Ну, что с твоей сестренкой? – ласково спросил между тем врач у Эмили.
Я уже открыла рот, чтобы все объяснить, но Эмили меня опередила:
– Мы не сестренки.
– Да? – удивился тот. – Ну, просто мне так показалось, потому что она такая же красивая, как ты, и очень похожа на твою маму.
Я едва не застонала, однако вновь не успела ничего сказать: Мия чуть не выскользнула из рук Эмили, и я торопливо подхватила малышку.
В это время Эмили выпалила:
– Это не моя мама. Моя мама умерла.
Доктор Эндрюс посмотрел на нее с сочувствием.
– Мне жаль. Моя мама тоже умерла. Я был совсем маленьким.
– Вам тогда стало грустно?
– Очень.
– И вы плакали?
– Да, часто.
Девочка задумчиво смотрела на носки своих туфель.
– И сейчас плачете?
– Бывает.
Эмили подошла к доктору и обняла его, желая утешить. В тот момент я поняла: то, что она поехала со мной в больницу, – не случайность. Это судьба.
Девочка вернулась на место и протянула руки к Мии. Я снова усадила малышку к ней на колени и сказала врачу:
– Меня зовут Патриция. Я социальный работник и…
– Да, я уже понял, – кивнул доктор Эндрюс. – В карточке об этом написано. Простите, мне нужно быть внимательнее.
– Ничего страшного, – отозвалась я, вспоминая, как Эмили обняла его.
Врач начал осмотр. Мия заплакала, но он рассмешил ее, щекоча стетоскопом. «Хороший доктор», – подумала я. Эмили подошла поближе и внимательно следила за каждым его движением. Наконец он закончил осматривать Мию и отдал ее Эмили.
– Ее раньше водили к кардиологу, не знаете?
– Точно не могу сказать, но вряд ли.
– Она долго живет в приемной семье?
– С пятницы. Сегодня приемной маме не понравилось, как девочка дышит.
Врач кивнул.
– Скорее всего, у нее не в первый раз проявляются эти симптомы, но вы вовремя привезли ее. – Доктор старался говорить так, чтобы не напугать Эмили.
Я ужаснулась: что, если бы мать оставила Мию одну еще на несколько часов?
– Что с ней?
– Постоянная тахикардия.
– Другой доктор сказал, что у нее шумы в сердце.
– Да, это часть ее заболевания. Сами по себе шумы неопасны, многие живут с ними всю жизнь. Но когда я кладу руку Мии на грудь, чувствую очень сильное сердцебиение, а через стетоскоп слышен дополнительный тон сердца, то есть ритм галопа.
