По утрам мне было невыносимо тяжело вставать с постели. Если бы не дети и не семьи, с которыми я работала, я, наверное, так и лежала бы целыми днями. Шон знал, что так будет, потому и просил передать мне, чтобы я продолжала любить детей. Без них я бы никогда не заставила себя выбираться из кровати.
Я пыталась ходить в церковь, однако вскоре перестала.
– Я там не нужна, – объясняла я маме спустя год после похорон. – Зачем туда идти? Кому захочется любоваться на мою угрюмую физиономию?
– А тебе нужна церковь, – возразила мама. – Нужны люди, которые помогут и поддержат.
Но я не хотела их помощи, не хотела быть рядом ни с ними, ни с кем-либо еще. Маме я об этом не говорила. Мне нужно было лишь одно: чтобы меня оставили в покое. Я и с мамой не могла разговаривать о Шоне. Понимала, что это эгоизм: она потеряла внука и нуждалась в поддержке близкого человека, но я не подпускала ее к себе. Так легче. Время от времени она садилась возле меня и пыталась начать разговор.
Однажды после ужина мама заметила:
– Патти, Господь обещал никогда не покидать нас.
Ее слова рассердили меня, однако я не подала вида.
– Да, мам, я знаю.
– Нет, милая, не знаешь, – мягко проговорила она.
Я стиснула зубы.
– Господь все время был с Шоном, Он помог ему продержаться до приезда в больницу и поговорить с доктором. – Ее голос сорвался, по щекам покатились слезы. Мой гнев угас. – Бог не мог покинуть Шона в последние минуты жизни, Патти. Ведь тогда получилось бы, что Он лгал. А в это я никогда не поверю.
Я сжала ее руку. Пусть мама думает, что хочет, если ей так легче. Но ведь Бог мог уберечь Шона от аварии. Разбудить его до того, как покажется фура, или спасти ему жизнь в больнице. Если бы Господь не оставил моего сына, Шон сейчас был бы жив.
Дверь отворилась, и, вздрогнув от неожиданности, я вернулась к действительности. Эмили доедала яичницу. В кухню вошел Марк.
– Всем привет, – поздоровался он, глядя на девочку. – Не знал, что у нас гости.
– Это Эмили. – Я пыталась собраться с мыслями.
Марк протянул руку.
– Здравствуй, Эмили. Приятно познакомиться.
Девочка молча смотрела на него. Она и ко мне-то не успела привыкнуть, а тут еще один незнакомец.
– У меня мама умерла, – промолвила она наконец тоном, которым люди обычно представляются друг другу.
Я хотела рассказать Марку, что случилось, до того, как он вернется домой. Мне даже в голову не приходило, что Эмили сама ему все расскажет.
Марк явно оказался не готов к такому повороту событий.
– Очень жаль, – пробормотал он.
– И мне жаль, что ваш сын умер.
От ее слов у меня в горле встал ком.
– Ты здесь ночевала? – осведомился Марк.
Эмили кивнула.
– Можешь жить у нас, сколько захочется.
– Все летчики такие высоченные? – вместо ответа поинтересовалась девочка, глядя на Марка снизу-вверх.
– Не все, есть и коротышки, – улыбнулся тот. – Но мы, высокие, с ними не водимся.
– А вы поможете нам нарядить елку?
Эмили совершенно освоилась с Марком. Мой муж всегда ладил с детьми. Он посмотрел на меня, и я попыталась ему улыбнуться.
– Эту елку принес помощник Санты, – продолжала девочка.
– То есть эльф?
– Да! На прошлое Рождество у нас не было елки, но мама обещала, что в этом году мы ее обязательно поставим. Так вы поможете?
Марк обернулся ко мне. В последний раз мы наряжали елку около четырех лет назад, незадолго до того, как погиб наш сын.
– С удовольствием помогу.
Вот все и решилось. Мы втроем будем украшать елку, впервые за долгое время.
* * *
Мы с Марком зашли в гараж в поисках удлинителей.
– Прости, я собиралась позвонить тебе и рассказать про Эмили…
– Не переживай, все в порядке.
– Она ночует в спальне для гостей.
Марк замер.
– Ничего страшного. Посплю пока в другой комнате.
То есть в комнате Шона. Я развернулась, собираясь уйти в дом, но муж окликнул меня:
– Что с ней будет дальше?
– Постараюсь сегодня устроить ее в приемную семью.
– Но ведь Рождество совсем скоро. А она такая кроха…
Я понимала, о чем он, однако нельзя оставлять Эмили у нас. Мы же не приемные родители. Я и так рисковала нарваться на неприятности, когда привела девочку сюда.
– У нее есть отец?
– Может, и есть. Неизвестно.
– А бабушка или дедушка?
– Она им не нужна.
– Что случилось с ее мамой?
– Погибла в аварии.
Марк покачал головой. Слишком сильно горе Эмили перекликалось с нашим собственным. Наконец муж отыскал спутанные в клубок удлинители, и я ушла в дом. Это был наш самый длинный разговор за последние дни.
В гостиной царил настоящий хаос. Повсюду валялись елочные игрушки и пустые коробки. После смерти Шона я много внимания уделяла уборке. Порядок в доме – единственное, что от меня зависело, и мне хотелось, чтобы все сверкало чистотой и лежало на своем месте. Но сейчас я решила не обращать внимания на образовавшийся бедлам. Ведь мы наряжаем елку специально для Эмили. Потом все уберу.
Мы развесили фонарики. Начали с нижних веток и добрались до самой верхушки. Затем обернули елку пушистой, сверкающей золотом гирляндой.
Эмили полюбовалась ею.
– Такое королевы носят, – восхищенно прошептала она.
– А короли? – заинтересовался Марк.
– Нет, конечно! Короли носят фиолетовую мантию и остроконечные туфли.
Марк рассмеялся.
Я отступила, оглядывая елку.
– Пожалуй, вот сюда нужно повесить еще гирлянду.
– Я принесу! – Эмили подбежала к куче елочных игрушек и, выдернув оттуда гирлянду, поспешила ко мне.
Я улыбнулась. Рой был прав: несмотря ни на что, Эмили с удовольствием готовилась к Рождеству.
Пришло время вешать шары. Они лежали в коробке, яркие, разноцветные: синие, красные, зеленые. Марк достал красный и нацепил его на одну из верхних веток. Я наклонилась, открывая следующую коробку. В ней лежали ангелочки.
– Симпатичные, – улыбнулась я.
– Дайте посмотреть!
Эмили подскочила к коробке и, заглянув туда, увидела сверкающих ангелочков в золотистых одеяниях.
– Ангелы, – выдохнула девочка, прижимая руки к груди. – Нужно посадить их вот сюда. – Она указала пальцем на большую еловую ветку. – Оттуда им все-все будет видно!
