– Грейтон был бы весьма недоволен, узнай он, что я раскрываю секреты расследования дамам. Нет-нет, он весьма уважительно относится к вашим талантам, милые друзья мои, ваша помощь полиции прошлой зимой была поистине неоценима! Однако же мысль о том, сколько людей, не считая полицейских, на свой лад занимается поисками преступника и выдвигает гипотезы, безмерно его раздражает. Поэтому…
– Мы вовсе не претендуем на лавры героинь, посрамивших полицию! – перебила его миссис Дримлейн, усмотревшая в словах Хоуксли некое снисхождение. – По совести говоря, вся слава должна принадлежать миссис Харт. Это она заполучила дневник покойной Алисии и догадалась прочесть его, вместо того чтобы сжечь и тем самым обречь на гибель еще нескольких бедняжек. Мы же лишь распивали чаи и сплетничали…
Кэтрин покраснела – желчное замечание миссис Дримлейн смутило ее. Ей не хотелось быть свидетельницей ссоры между старыми друзьями. К тому же девушка чувствовала себя задетой. Пусть Бет и принесла дневник, из которого они узнали имя убийцы, все это время она горячо сопереживала родным погибших девушек и изо всех сил напрягала свой ум, пытаясь раскрыть жуткую тайну. И миссис Дримлейн принимала в этом блуждании в темном лабиринте самое живое участие.
Судья понял, что допустил ошибку.
– Я прошу простить меня за это высказывание. Полагаю, когда вы в таком настроении, все попытки убедить вас в том, что и Грейтон, и я испытываем к вам обеим глубочайшее уважение и благодарность, ни к чему не приведут. Поэтому перейду к сути нашей беседы. Мисс Хаддон, вам, я полагаю, еще неизвестно то, что я конфиденциально сообщил миссис Дримлейн.
Девушка поспешно кивнула, надеясь, что ее старшая подруга не станет долго сердиться на судью. В этом не было никакого смысла теперь, когда им лучше объединить усилия и помочь Грейтону раскрыть это дело, даже если главный констебль не слишком-то рад такой помощи.
– Итак, мисс Хаддон, да будет вам известно, что Грейтон получил весьма любопытную информацию из полицейских участков тех городков, откуда к вам в гостиницу приехали гости. Речь идет о миссис Фишберн и миссис Мидлхем с ее дочерью.
Кэти нетерпеливо вздохнула. Как все-таки странно то, что происходит с ней и вокруг нее…
До августа оставались считаные дни, жара мало-помалу спадала, и хозяйки варили варенье из абрикосов и пекли пироги с малиной. В раскрытые окна вплывали и смешивались сладкие запахи, полуденное солнце отражалось в натертом паркете, в старой фарфоровой вазе бордовые розы широко раскрылись. Казалось бы, в такой день остается только наслаждаться обществом старых друзей и воздушным лимонным тортом, но, увы, не придется. Убийца миссис Синглтон не найден, журналисты вот-вот начнут высмеивать некомпетентность местной полиции, родственники покойной леди негодуют, хорошо еще, что далеко от Кромберри. А теперь исчезла Оливия Тармонт, и городок гудит от слухов, как потревоженный неловкой рукой улей. Или даже целая пасека.
– Так вот, – продолжил судья, надеявшийся заполучить все внимание своих собеседниц, – обе эти дамы, судя по всему, не те, за кого выдают себя!
Миссис Дримлейн хоть и была уже посвящена в секрет судьи Хоуксли, слушала так же внимательно, как и Кэти. Вдруг в рассказе судьи промелькнет какая-то новая деталь?
– Полицейским удалось узнать, что миссис Мидлхем была почтенной старушкой, долгие годы служившей нянькой в каком-то богатом семействе. По окончании своих трудов она купила маленький коттедж в городке Роквелл, откуда была родом, и прожила в нем до самой своей смерти…
Кэти подобающе ахнула. Она была уже не той недогадливой и неблагодарной слушательницей, что почти равнодушно внимала в первый день своего пребывания в Кромберри рассказу горничной об убийстве мисс Грин. Теперь Кэтрин лучше понимала, чего от нее ждут рассказчики, будь то простая служанка или благородный джентльмен.
– Коттедж миссис Мидлхем унаследовала племянница, но она благополучно сдает его, а сама живет неподалеку и никуда не уезжала в последние лет пятнадцадть. Женщина, которая называет себя «миссис Мидлхем», на самом деле является какой-то другой особой. Возможно, она была знакома с почившей старушкой и зачем-то взяла ее имя после ее смерти.
– Действительно, зачем же… – пробормотала миссис Дримлейн.
– И это еще не все. История миссис Фишберн покажется вам еще более загадочной, дорогие дамы!
Судья с удовлетворенной улыбкой посмотрел сперва на одну слушательницу, затем на другую. Он знал, что его слов ждут со всем вниманием и сосредоточенностью, на какие только способны женщины.
– Семейство миссис Фишберн известно полиции. Ее покойный муж торговал кирпичом и лесом, двое сыновей помогали ему вести дела, а супруга занималась домом и указывала своим невесткам на их недостатки. Последнее она делала с особым удовольствием, так как отличалась бурным темпераментом. Соседи часто жаловались в полицию на шум у Фишбернов, но констебли не могли уговорить почтенную даму вести себя потише. Она могла перебить целый сервиз за несколько минут, а однажды вылила на одну из невесток чайник с кипятком. Бедняжке пришлось долго лечиться от ожогов. После смерти мужа, который мог усмирить ее с помощью тяжелых кулаков, миссис Фишберн начала впадать в настоящее буйство. В конце концов сыновья отправили ее в психиатрическую лечебницу, где она и скончалась спустя два или три года, так и не прекратив изводить персонал своими вспышками ярости.
– Боже мой! – миссис Дримлейн невольно поежилась, очевидно, представив себе атмосферу, царящую в семействе Фишбернов – скорый на расправу отец, неуравновешенная мать, обозленные отцовской тиранией сыновья и забитые, не имеющие права голоса невестки. Были ли в этой семье дети? Видели ли они хоть немного любви и заботы или их матерям приходилось скрывать свои чувства, чтобы не вызвать гнева свекрови?
– Увы, дамы из нашего благотворительного комитета могут рассказать множество подобных историй, – вздохнул судья. – А ведь семейство Фишбернов еще считалось довольно респектабельным… Но сейчас нам не следует отвлекаться на обсуждение человеческих пороков и слабостей, тем более при нашей юной леди. Лучше задаться вопросом – если миссис Ада Фишберн окончила свои дни в нордчестерской лечебнице, то кто та женщина, что выдает себя за нее? Я попросил моего дорогого друга, миссис Дримлейн, попробовать вступить с миссис Фишберн в доверительную беседу, но ей не удалось ничего выведать у этой женщины, одни лишь сплетни и неправдоподобные истории…
– В Нордчестере! – вскрикнула Кэтрин, самым неприличным образом перебив судью. – Там служит доктор Фицпатрик! Кузен бедной миссис Синглтон!
– Именно так, мисс Хаддон, – согласился Хоуксли, не вполне понимая, почему эти его слова взволновали девушку сильнее, чем вся предыдущая речь. – Я познакомился с ним несколько лет назад, тогда он давал показания в суде по одному делу. Его глубокие суждения помогли нам тогда не отправить на виселицу невиновного… Конечно, я сразу подумал о нем, когда узнал, что ту женщину отправили в Нордчестер. Возможно, он сумеет пролить немного света на эту темную историю.
