– Сначала ты напишешь послание Черкасскому, чтобы он не волновался, а потом решим, как поступать с Данилой. – Речь, как и раньше, лилась мягко, но на лице появилась тень гнева.
– Пока не увижу жениха, ничего писать не буду, ваше величество. Смысла не вижу. Без Данилы я вам живой не нужна, а пятнать свое доброе имя перед смертью желания нет.
– В твоем положении нужно думать лишь о моих желаниях, Зарина. И следовать моим советам, как ты это сделала при выборе вина.
Король пытался заставить пленницу себя скомпрометировать, для того ее сначала морили голодом, затем напоили и теперь не позволяли поесть.
– Меня всю жизнь заставляли делать то, что нужно другим. И токмо один человек считает иначе. Он советует поступать так, как нужно мне. Знаете, ваше величество, сегодня я последую его совету.
– Как?
– Дождусь его и спрошу, как нам быть дальше.
– А вдруг он не придет?
– Мне будет очень жаль.
– И все?
– Постараюсь отомстить за его смерть, ваше величество, потому что Данила не сможет прийти токмо по этой причине.
– Ты в нем столь уверена?
– Говорила же вам, он упрямый.
– Я тоже всегда добиваюсь своего, поэтому вернемся к посланию твоему Черкасскому. Хочу, чтобы он знал – ты находишься здесь по своей воле.
– Меня усыпили, бесчувственную везли на телеге, потом связали, держали взаперти, морят голодом… И все это – по моему желанию?
– Зачем Черкасскому знать скучные подробности твоего путешествия в Дорогобуж? – Карл поморщился. Пленница не собиралась принимать его условия, что сильно раздражало. – Главное, что тебя здесь хорошо принимают и ты ни в чем не нуждаешься.
– Это неправда. Даже сейчас мне не дают поесть. А говорите: ни в чем не нуждаюсь. Будете учить меня врать старшим?
Король снова осуждающе покачал головой.
– Ежели ты не гостья, значит… Считаешь себя пленницей? А ты в курсе, что с пленными мы обращаемся жестко? Те просто обязаны отрабатывать свой хлеб и усилия, затраченные на их поимку.
Зарина улыбнулась:
– Так вот почему мне не дают поесть – из экономии. А как же вино? Оно ведь немалых денег стоит – короли плохого не пьют.
– Считаешь свою шутку смешной? – Карл хмыкнул. – Ладно, давай посмеемся. Не дают тебе поесть токмо потому, что ты руки перед едой не вымыла. Не правда ли, любезный? – Он перевел взгляд на аса.
Григ за секунду заломил руки пленницы. Зарина внезапно ухнулась головой об столешницу, ощутила резкую боль в предплечье, а ее ладони оказались сверху на высокой спинке стула.
– Грязные, – сиплым голосом подтвердил ас и отпустил девушку.
– Вот видишь – все делается лишь для твоего блага.
– Благодарю вас за заботу, ваше величество. Никогда не думала, что вы столь «галантны» с дамами.
– Мы женщин в плен не берем, но, ежели некоторые упрямицы на том настаивают, приходится считать их шпионами и поступать соответственно.
– Что ж, воля ваша, поступайте. – Зарина одарила монарха таким тяжелым взглядом, что он отвел глаза в сторону.
– Я вижу, к нормальному разговору ты пока не готова. Прискорбно. Ну что ж, придется принимать меры. Григ, постарайся, чтобы девушка ночью не скучала.
Король встал и покинул трапезную.
Человеческий организм от непереносимой боли отключается, чтобы уберечь себя от гибели. Однако Еремеев подобной роскоши позволить себе не мог. Когда хотелось орать во все горло, ему приходилось изображать обморок, а потому кричать и ругаться он мог лишь мысленно.
Пару минут избитый арбалетными болтами узник в полуобморочном состоянии поминал всех и вся отборными непечатными выражениями. Может, потому к его сознанию и не сразу пробились слова красноголовой птички:
– Эй, порученец, я с кем разговариваю? Куковал али мне послышалось? Эй! Ты чего? Сам позвал и молчок?
Еремеев открыл глаза.
Дятел устроился прямо перед носом и, похоже, собирался клюнуть человека.
– Дело есть, – шепотом произнес Александр, хотя пушечные выстрелы позволяли говорить и в полный голос, вряд ли бы его услышали даже те, кто оставался рядом.
Шведы быстро опомнились после начала неожиданного обстрела. И хотя враг напал с тыла, где пушек почти не было, их туда быстро доставили и открыли ответный огонь, одновременно начав латать бреши в ограде.
– Для того сюда и явился, – заявил дятел. – Чем подсобить?
Еремеев понимал, что за ним оставили присмотр, но не знал, сколько людей находилось рядом, они стояли со спины. Птичку они пока не заметили.
– Меня хорошо охраняют? – спросил человек.
– Два оболтуса стоят. Постучал малость в сторонке, они и повелись. Так и не углядели, как я к тебе подобрался.
– Надо их еще раз отвлечь. Причем надолго.
Боярин не знал, как после обстрела поведет себя тело, пока он даже не пошевельнулся, а предстояли весьма активные действия, и на боль он отвлекаться не должен.
– Сделаю, – пообещал дятел.
До сих пор все происходило именно так, как и предполагал Александр. Оказавшись в ловушке, он сразу начал прикидывать варианты действий врага и осознанно спровоцировал собственное избиение до бессознательного состояния. Во-первых, для того, чтобы истощить магический запас, а во-вторых, чтобы противник ослабил свое внимание.
Правда, сам Еремеев надеялся на гораздо меньшие повреждения, но всего ведь не учтешь.
«Пара ребер если и не сломана, то наверняка треснули, а гематом на теле даже представить боюсь, сколько. Кто-то за это должен ответить. Но первым делом надо освободиться. Там, снаружи, мои люди, они на меня надеются».
Задуманный при разработке операции обстрел лагеря изначально имел немного другие цели: напомнить Еремееву, что до темноты осталось мало времени, и доказать врагу серьезность намерений боярина, за которыми – реальная сила.
На иней, едва выступивший возле ног Александра, когда его расстреливали из арбалетов, никто внимания не обратил. Отвлекла пушечная канонада, да и жара поспособствовала – иней тут же растаял. Еремееву изморозь сообщила, что он пуст в магическом смысле, зато способен поглощать энергию чар в больших количествах. Теперь осталось отвлечь внимание соглядатаев, уж больно не хотелось получать новые синяки.
– Ты видел? – Один из охранников заметил вылетевшую из клетки птицу.
– Чего?
– Пичуга какая-то вроде.
– Показалось.
– Да вот же она.
Дятел уселся на плечо воина и клюнул того в шею.
– Ах ты!..
Птичка начала кружить перед глазами, заставив охранников повернуться спиной к клетке и полностью завладев их вниманием.
