Твою дивизию! Вот почему я ничего не нашла на Брягинцева! Значит, он из органов… Вот уж повезло так повезло!
— Я тебя услышала, — ответила безопаснику и выдержала еще один пристальный взгляд.
— Ну-ну, — усмехнулся Сэм.
Он кивнул Никону и вышел.
— Нравишься ты ему, — неожиданно выдал Власов.
— Чего?
Я с удивлением уставилась на Никиткиного друга.
— Он на тебя давно заглядывается, — неторопливо кивнул тот. — Ты еще девчонкой голоногой бегала, а он все на тебя смотрел, глаз не отводил.
— Кто, Сэм? Ты ничего не путаешь? Он меня терпеть не может. Всю жизнь придирается.
— Это только видимость, — покачал головой Никон и потер колено. — Ненастье будет, не иначе, — вздохнул он, поднимаясь со стула. — Ноет, проклятое.
Ногу Власову прострелили во время войны, и хотя на оборотнях любые раны заживают без следа, Никону не повезло. Пуля оказалась особенная. То ли серебро в ней было, то ли какой-то сплав, только подействовала она на волка, и хромота от перебитого сустава на всю жизнь осталась.
— Ты иди домой, Инга, — посмотрел на меня Власов. — Отдохнуть тебе нужно. А за Никитку не беспокойся, ничего с ним не случится.
Мне достался проницательный взгляд из-под нахмуренных бровей, и Никон подтолкнул меня к выходу.
***
Ночь прошла в раздумьях. Я ворочалась на постели, вспоминая свадьбу Егора, свою встречу со Стасом, слова Никона о Сэме. Заглядывается он на меня, как же!
Да он меня с трудом терпит! И придирается постоянно. Я как из города в Волчий Лог вернулась, так он ни разу со мной нормально не поговорил, только и может, что приказы раздавать.
Мысли перескочили на Брягинцева. Этот тоже хорош! «Могу посодействовать с трудоустройством!» — передразнила я Стаса. Урод! Лишил работы и издевается.
Ничего. Егор этому жеребцу быстро зубы обломает. Хрен ему, а не усадьба!
Егор… Единственный достойный мужчина из всех, кого я знала. На душе стало тоскливо. И почему мне всегда достаются одни ублюдки? Что Вадим, что все остальные…
Я зло утерла глаза рукой. Волчицы не плачут. Как бы ни было больно.
***
Утро застало меня на ногах. Управившись по хозяйству, подоила упрямую козу Зайку, спустила молоко в погреб, приготовила еду и поехала за Никиткой. Думать о вчерашнем не хотелось категорически, но мысли все лезли и лезли в голову, и отмахнуться от них не получалось.
— Инга, ко мне Семен заходил с утра, — встретив меня у ворот, тихо сказал Никон. — Расспрашивал про тебя.
— А чего про меня расспрашивать? — пожала плечами. — Вся жизнь на виду.
— Вот и я ему так сказал, — кивнул волк. — Но ты, это, поосторожнее там со своим. Мало ли…
— Стас — не мой. Он мне триста лет не сдался.
— Оно, может, и так, — усмехнулся в седые усы Власов. — Ладно, поезжай, чего на морозе топтаться, парнишка твой домой рвется, войнушка там у него. Никита, ты ко мне завтра забегай, — обнял он Ника, — мы с тобой в лес пойдем, силки проверять.
Сынка кивнул и запрыгнул в машину. Я усмехнулась. Соскучился по своей стрелялке, в бой рвется. Всю дорогу Никитка весело болтал, а я смотрела вперед и думала, что делать. Если Брягинцев купит усадьбу, мне придется искать работу. Первое время можно за счет хозяйства продержаться, а вот дальше… С моим образованием в деревне делать нечего. Я и в РГГУ пошла только за тем, чтобы Нелли Николаевну на посту сменить. Она давно на покой просилась, но Егор не мог усадьбу в чужие руки отдать, вот и ждали, пока я выучусь. Неужели придется снова в город возвращаться?
Сердце тоскливо сжалось.
— Мам, а мы летом на море поедем? — неожиданно спросил Ник. — Герка рассказывал, они с отцом на Мальдивы собираются.
Еще бы им не собираться! Геркин отец — владелец агрокомплекса, он может себе позволить и Мальдивы, и Африку, и Америку.
— А я бы и в Анапу поехал, мне там понравилось, — продолжал разглагольствовать сын. — Помнишь, как мы в дельфинарий ходили?
Я кивнула. Как же не помнить! У Никитки столько восторгов было.
И тут же мысли перескочили на Стаса. Хрен ему, а не Брагино! Не собираюсь я из-за какого-то урода лишаться работы и заработка! Неплохого, между прочим, заработка.
Перед глазами встало волевое лицо, жесткий прищур, застывшая на тонких губах холодная усмешка, и я скрипнула зубами. Клыки удлинились.
— Мам, ты чего? — неожиданно спросил сын. Он с тревогой смотрел на меня и машинально ерошил волосы. — У нас что-то случилось?
— Нет, Ник, ничего.
Я взяла себя в руки. Справлюсь. И не с таким справлялась.
Завернув за водокачку, проехала по Лиственной и остановилась у вечнозеленой изгороди, скрывающей кованый забор. Хороший мне дом от бабушки достался. Крепкий, основательный. Его еще мой дед строил, а тот был настоящим мастером: он в Логе много домов спроектировал, считай, половина Лиственной улицы — его творения.
Не успели мы выйти из машины, как рядом с калиткой остановился крузак Егора. Похоже, джип альфа Нике насовсем отдал, второй раз его на «Тойоте» вижу, хотя знаю, что «японцев» Брагов не уважает.
— Привет, чемпион, — открывая дверь, поздоровался Егор с выскочившим на снег Никиткой. — Как дела?
— Хорошо, — серьезно кивнул сын.
С альфой Ник всегда пытался разговаривать, как взрослый. И привычно старался отойти подальше. Нет, не явно и вроде бы незаметно, но все же.
— Молодец, — улыбнулся Егор и уже совсем другим тоном добавил: — Ну, беги, мне с твоей мамой поговорить нужно.
— Зайдешь? — спросила я Брагова и подтолкнула сына: — Иди, Никитка, чайник пока поставь.
— Не суетись, Инга, — остановил меня Егор. — Чай как-нибудь в следующий раз, мы потом с Никой в гости зайдем.
Ишь ты, боится, что ли? Неужто заметил мои чувства? Да нет, не может быть. Я ведь их никогда не показывала…
Альфа нахмурился и спросил:
— Можешь повторить, что сказал тебе Брягинцев? Дословно.
Дословно? Да пожалуйста! У меня этот «разговор» на подкорке записан! Каждое выражение, каждый жест проклятого охотника помню.
— Инга? — поторопил меня Егор, и я пересказала все, что узнала от Стаса.
Егор внимательно слушал. Брови его сошлись на переносице, в глазах появился холодный блеск, губы сжались в плотную линию.
— Ты ведь с ним разберешься? — договорив, с надеждой спросила я.
— Я сейчас в столицу, — задумчиво глядя в конец улицы, ответил альфа. — Пообщаюсь с нужными людьми. Хочу понять, откуда у Брягинцева такой интерес к усадьбе.
— Ты только осторожнее, — вырвалось у меня помимо воли.
