Он прибавил шаг, и в возбуждении начал испускать под тяжелыми сводами истошные крики, перемежая призывы к отцу и матери воинственными кличами. Он шел чрезвычайно уверенным шагом, уже автоматически перелетая со ступеньки на ступеньку. Неожиданно он оказался перед дверью. Он толкнул ее. Две своры дерущихся крыс пустились в бегство при виде вопящего и окруженного языками пламени ребенка. Самые старые крысы были озабочены: в последнее время «великаны» что-то сюда зачастили. Что бы это значило? И как бы вот этот не поджег убежища беременных самок!
Николя продолжал спускаться, он так торопился, что не заметил крыс… Ступеньки, ступеньки, какие-то надписи, которые он сейчас не будет читать. Вдруг раздался шум, и он почувствовал прикосновение. Летучая мышь вцепилась ему в волосы. Какой ужас! Мальчик попытался высвободиться, но противная тварь, казалось, приросла к его черепу. Он хотел прогнать ее факелом, но только сжег себе три пряди волос. Николя взвыл и бросился бежать. Летучая мышь продолжала сидеть на его голове, как шляпа. Она улетела только тогда, когда отпила немного его крови.
Николя не чувствовал усталости. Шумно дыша, с тяжело бьющимся сердцем, чувствуя, как стучит в висках, он вдруг налетел на стену. Он упал, потом быстро встал. Факел не погас. Николя посветил перед собой.
Да, это точно была стена. Более того: Николя узнал бетонные и стальные плиты, которые носил сюда его отец. Цементные стыки были совсем свежие.
– Папа, мама, если вы там, ответьте!
Но нет ничего, кроме раздражающего эха. Он готов был поклясться, что эта стена поворачивается вокруг своей оси… потому что так бывает в кино, и потому что в ней нет двери.
Что же она прячет, эта стена? Николя, наконец, обнаружил на ней надпись:
Как сделать четыре равнобедренных треугольника из шести спичек?
Сразу под надписью был размещен маленький пульт с кнопками. На них были не цифры, а буквы. Двадцать четыре буквы, из которых надо было составить слово или фразу, отвечающие на вопрос.
– Надо думать по-другому, – громко сказал Николя. Он удивился, потому что эти слова вырвались у него сами по себе. Он долго думал, не решаясь тронуть кнопки. Потом им овладела странная тишина, бесконечная тишина, освободившая его от всех мыслей. И необъяснимым образом толкнувшая его последовательно нажать восемь букв.
Механизм негромко скрипнул, и… стена отошла! Вне себя, готовый ко всему, Николя прошел вперед. Но вскоре после этого стена встала на место, а возникшее движение воздуха загасило еще мерцавший огарок факела.
Погруженный в кромешную тьму, обезумевший, Николя топтался на месте. Но с этой стороны стены кнопок не было. Возвращение было невозможно. Он сломал все ногти о бетонные и стальные плиты. Его отец неплохо поработал, недаром он был слесарем.
Чистоплотность: Что может быть чище мухи? Она постоянно моется, это для нее не обязанность, а необходимость. Если ее усики и фасеточные глаза не будут безукоризненно чистыми, она никогда не заметит пищу вдалеке или руку, опускающуюся для того, чтобы ее прихлопнуть. Чистота для насекомых – залог не просто здоровья, а самой жизни.
Эдмон Уэллс.
«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»
На следующий день популярные газеты вышли со следующими заголовками: «Новая жертва пресловутого подвала в Фонтенбло! Без вести пропал единственный сын супругов Уэллс. Куда смотрит полиция?»
Паук бросает взгляд с вершины папоротника. Ох как высоко. Он выделяет каплю жидкого шелка, приклеивает ее к листку, ползет вперед по ветке и бросается в пустоту. Падает он долго. Трос вытягивается, вытягивается, потом засыхает, твердеет и замедляет спуск как раз перед самым приземлением. Паук едва не разбился, словно зрелая ягода тутовника. Многие его братья раскололи себе панцирь, потому что из-за резкого похолодания шелк стал сохнуть медленнее.
Паук шевелит своими восемью лапками, чтобы раскачаться, подобно маятнику. Увеличив амплитуду движения, он достигает листка и вцепляется в него. Это место второго крепления его паутины. Он приклеивает конец троса. Но с натянутой веревкой далеко не уедешь. Он замечает ствол слева, бежит в его направлении. Еще несколько веток и несколько прыжков, и вот он установил места опоры. Они выдержат напор ветра и попавшейся в сети добычи. Вся конструкция представляет собой восьмиугольник. Шелк паука состоит из волокнистого белка, фибрина, упругость и влагонепроницаемость которого не нуждаются в доказательствах. Некоторые пауки могут, хорошенько подкрепившись, выработать семьсот метров шелковой нити диаметром в два микрона, по прочности не уступающей нейлону, и в три раза превосходящей его эластичностью.
Самое удивительное то, что пауки обладают семью железами, каждая из которых производит разную нить: шелк троса для точек опоры, шелк троса для подачи сигналов, шелк троса для центра паутины, клейкий шелк для мгновенного захвата, шелк для защиты яиц, шелк для постройки убежища, шелк для связывания пленных…
На самом деле, шелк – это волокнистое продолжение гормонов паука, точно так же, как феромоны – летучее продолжение гормонов муравья.
Итак, паук делает трос для подачи сигналов и прикрепляет его к себе. При малейшей тревоге он прыгнет вниз, избежав опасности без особых усилий. Сколько раз он таким образом спасал свою жизнь.
Затем он перекрещивает четыре нити в центре восьмиугольника. Все те же жесты в течение миллионов лет… Они уже приобрели изящество. Сегодня он решил сделать паутину из сухого шелка. Клейкий шелк гораздо эффективнее, но он слишком хрупкий. Все пылинки, все кусочки сухих листьев прилипают к нему. Сухой шелк хуже задерживает добычу, но он сохранится, по крайней мере до ночи. Паук, установив верхние балки, добавляет десяток лучей и довершает свое творение центральной спиралью. Вот так-то лучше. Он покидает ветку, к которой прикреплена сухая нить, и прыгает с луча на луч, как можно медленнее приближаясь к центру и двигаясь по часовой стрелке.
Он делает паутину по-своему. Ни одна паучья сеть на свете не повторяет другую. Это как отпечатки человеческих пальцев.
Надо подтянуть петли. Добравшись до центра, паук оглядывает свои веревочные строительные леса, чтобы убедиться в их надежности. Он проверяет каждый луч, дергая его всеми восемью лапками. Отлично, выдержит.
Большинство местных пауков строят паутины из расчета 75 на 12. Семьдесят пять спиральных кругов на двенадцать лучей. Он же предпочитает плести тонкое кружево, девяносто пять на десять.
Может быть, такая паутина заметней, но она лучше держится. И так как шелк сухой, не нужно экономить на качестве нити. Иначе насекомые здесь долго не задержатся…
Однако он истратил всю свою энергию на этот кропотливый труд. Ему надо срочно поесть. Получается замкнутый круг: он проголодался, потому что ткал паутину, но именно паутина и позволит ему насытиться.
Вонзив двадцать четыре когтя в главную балку, спрятавшись под листком, он ждет. Даже не прибегая к помощи своих восьми глаз, он контролирует пространство и ощущает своими лапками малейшее движение окружающего воздуха благодаря паутине, реагирующей на колебания воздуха с чувствительностью мембраны микрофона.
