Нянюшка и сама знала, что Малефисента права, поэтому сказать в свою защиту ей было нечего.
– Ты права, Малефисента. Мне очень жаль, но сейчас мы должны спасти твою дочь. Не можешь же ты позволить ей спать в этом замке до скончания времен. Еще не поздно спасти вас обеих – и ее, и тебя.
– Значит, ты в самом деле кое-чего не понимаешь. Иначе ты бы сейчас меня об этом не просила. Я не могу допустить, чтобы моя дочь очнулась от сна. Разве ты не видишь...
Договорить Малефисента не успела – ее перебил целых хор из восклицаний и аханий. У дверей с потрясенными лицами застыли Фея- Крестная, Мерривеза, Флора и Фауна.
– Так это ты – мать Авроры?! – с трудом выговорила Фея-Крестная.
– Мы не знали! – сдавленно пискнула Флора.
– О, Малефисента, тогда не удивительно, что ты так ненавидишь нас! – всхлипнула Фауна.
– Прости нас! Прости, что мы не пригласили тебя на крестины! О, Малефисента! Сможешь ли ты когда-нибудь простить нас? Мы же ничего не знали! – запинаясь, выпалила Мерривеза.
Внезапно все наконец прояснилось. Каждая деталь встала на свое место. Но три феи все равно были обязаны защищать Аврору – вернее, защищать свою Розу.
Они никак не могли просто взять и отдать ее в руки темной феи – даже если она приходилась ей матерью.
Глава 31
Книга волшебных сказок
Цирцея и Белоснежка сидели, тесно прижавшись друг к другу, когда дом сестричек наконец приземлился на новом месте. Что это за место, они не знали, но там царила пугающая темнота.
– Белоснежка, оставайся здесь, а я пойду осмотрюсь, – сказала Цирцея. – Кажется, мы наконец остановились.
Белоснежка крепко сжала руку Цирцеи, не желая отпускать ее:
– Я пойду с тобой.
Они вместе подобрались к самому большому окну и выглянули наружу. Белоснежка сдавленно ахнула: они находились посреди океана темноты, в котором сияли скопления мерцающих звезд, и эти звезды двигались, словно танцуя под какую-то неслышимую музыку. Мимо по темному полотну ночи то и дело проносились яркие зеленые или желтые огни, оставляя за собой долгий след – зрелище было прекраснее, чем самые роскошные закаты и рассветы, которые им доводилось видеть.
Цирцея не имела представления, где они находятся, но точно знала, где они находиться не могут. Это место явно не принадлежало ни к одному из королевств. И все же, по какой-то необъяснимой причине, она чувствовала себя в безопасности.
– Мне кажется, дом перелетел туда, где он был когда-то создан. Помнится, сестры однажды говорили об этом. Предупреждали меня, что такое может произойти, если с ними случится что-то плохое, но я, честно говоря, пропустила их слова мимо ушей. Сейчас я нередко жалею, что не слушала их болтовню более внимательно, но они всегда выражались так туманно – все какими-то обрывками, часто в рифму, толком и не поймешь ничего.
Белоснежка держалась на удивление спокойно и собранно.
– Ясно. Что ж, полагаю, с этим уже ничего не поделаешь. Как ты думаешь. Нянюшка получила твое послание? – спросила она, обходя комнату и зажигая свечи в канделябрах. Вскоре в доме стало светло и уютно.
Цирцея заморгала, привыкая к яркому свету:
– Наверное, получила. Я ведь отправила его, пока мы еще находились в знакомом нам мире. Только, боюсь, отсюда связаться с ней мы уже не сможем.
Белоснежка подошла к диванчику и взяла в руки ручное зеркальце, с помощью которого Цирцея общалась с Нянюшкой:
– А это нам не пригодится?
Цирцея умудрилась совсем забыть про него:
– Давай попробуем! – Взяв зеркало, она приказала: – Покажи мне Нянюшку! – Ничего не произошло. – Покажи мне Малефисенту! – По-прежнему ничего. Цирцея вздохнула и отложила зеркало в сторонку.
Белоснежка сосредоточенно что-то обдумывала.
– А как насчет книги сказок? – спросила она. – Хотелось бы знать: вдруг она продолжает сама писать истории всех, о ком в ней говорится, как это было в те времена, когда мы с моей матушкой в нее заглядывали.
– Отличная мысль, Белоснежка! Давай проверим! – обрадовалась Цирцея, открывая книгу. – Так и есть! Взгляни сюда! Как по-твоему, Белоснежка, была в ней раньше эта сцена, где Нянюшка разговаривает с Малефисентой?
Белоснежка взяла у нее книгу и принялась за чтение, быстро пролистав страницы, которые были ей уже известны:
– Как странно... История слегка изменилась. Совсем немного, вот здесь и здесь. Знаешь, Цирцея, я плохо разбираюсь в том, как работает магия, – но не могут ли эти истории переписывать себя сами, по мере того как в них происходят все новые события?
Цирцея не знала точно, возможно ли это, однако теория была неплохая.
– Похоже на то, – кивнула она.
– Интересно. Хотела бы я знать... – Белоснежка перевернула еще пару страниц, чтобы посмотреть, что в них изменилось. – Погоди- ка... А этой истории здесь раньше вообще не было!
Взгляд Белоснежки был прикован к очень красивой иллюстрации с изображением Цирцеи – совсем еще крошки, но не узнать ее было невозможно. На картинке Цирцея стояла вместе со своими тремя старшими сестрами под небом, усеянным яркими звездами. Белоснежка никогда не видела столько звезд – даже в собственном зачарованном королевстве. Ей бросилось в глаза, что сестры Цирцеи стоят вокруг нее треугольником, а у них под ногами на земле проведены какие-то линии, мерцающие в лунном свете. Картинка была очень странная, и Белоснежка совсем не понимала, к чему она.
– Что? Что там? – всполошилась Цирцея, заметив выражение ее лица.
Белоснежка сморщила носик и поджала губы. Как уже успела понять Цирцея, у Белоснежки эта гримаска означает, что она чем-то озабочена.
– Это история про тебя.
Цирцея вздрогнула всем телом:
– Тогда я не хочу видеть ее, Белоснежка. Я просто не могу! Пожалуйста, пролистай ее.
Белоснежка выразительно взглянула на нее, словно спрашивая, уверена ли она в своем решении.
Цирцея не ответила, и Белоснежка вернулась к сказке про Драконью Ведьму и быстро пробежала уже знакомые страницы, проверяя, не добавилось ли к ним чего-нибудь нового. Читая душераздирающий рассказ Малефисенты, которым та поделилась с Нянюшкой, Цирцея невольно задумалась – быть может, в Малефисенте еще осталась какая-то, пусть совсем крохотная, часть, обращенная к добру? Ведь иначе, сообразила Цирцея, она бы уже убила принца. Что-то же должно было удержать ее от этого злодеяния. Цирцея не сомневалась, что ее собственные сестры уже непременно убили бы его. Или свели бы с ума, что едва ли не еще страшнее.
– В чем дело, Цирцея? О чем ты думаешь? – заметила ее замешательство Белоснежка.
История Авроры до того сильно напомнила Цирцее историю самой Белоснежки, что ей не захотелось расстраивать свою новую подругу, возвращая ее к мрачным воспоминаниям из прошлого.
