И только один человек позвонил в полицию.
Полицейский Ла Вар и его напарница Лиза были в ближайшей к месту патрульной машине. Когда они подъехали, ее положение стало угрожающим. Она дошла до конца участка, где образовалась длинная пробка, и двинулась навстречу потоку транспорта, мчавшегося со скоростью 120 километров в час. Водители жали на тормоза, громко сигналили, мигали фарами, чтобы предупредить едущих следом, но она будто ничего не замечала. Она шла вперед, словно весь этот шум, крики, рассерженные жесты не имеют к ней никакого отношения. Только когда Ла Вар и Лиза с воющей сиреной пробрались к ней по обочине, она, кажется, очнулась и прекратила движение. Они остановили поток автомобилей, чем создали еще одну пробку, и бросились к ней, ожидая неадекватной реакции.
– Слава богу, – она с облегчением улыбнулась, – я так рада, что вы наконец приехали.
Полицейские переглянулись, не ожидая от нее такой покладистости, и Лиза спрятала в карман приготовленные наручники. Потом они отвели ее на обочину, где было безопасно.
– Мне требуется срочная помощь, – заявила она. – Я хочу заявить о преступлении. У меня украли здравый смысл.
Озабоченность исчезла с лица Ла Вара, но Лиза, наоборот, призадумалась. Они посадили ее в машину и повезли в участок. Допрос в участке проводил Ла Вар, потому что Лизе трудно было сохранять серьезную мину.
На столе стоят два пластиковых стаканчика с дымящимся чаем и молоком.
– Итак, расскажите мне, что вы там делали, – начинает Ла Вар.
– Я же вам говорила – я хотела сообщить о преступлении. Кто-то похитил у меня здравый смысл. – Она отхлебывает из стаканчика.
– Осторожно, очень горя… – не успевает он предупредить, и она обжигается.
– Короче, я уже сказала, – повторяет она несколько секунд спустя, когда проходит боль от ожога. – Кто в здравом уме мог бы такое сделать?
– Действительно, – соглашается он.
– Я знаю, вам кажется, что я сумасшедшая, – говорит она, сжимая в руке горячий стаканчик. – Но кто мог это сделать? И как?
Он кивает. Хорошие вопросы, ценные.
– Откуда вам известно, что его украли? Может быть, вы его потеряли.
– Нет, не теряла, – быстро отвечает она. – Я очень аккуратна. Я не теряю вещей, у меня все лежит на своих местах. Но вот здравый смысл… нет, – она качает головой, – он всегда при мне. Я постоянно проверяю, со мной ли он. Он мне необходим – ну как телефон. Без него я никуда не выхожу.
– Ладно, ладно, – сдается Ла Вар.
– Кто-то его украл, – снова повторяет она, – это единственное логичное объяснение.
– Что ж, справедливо, – соглашается он, видя ее убежденность. – Значит, мы ищем похитителя.
– Точно, – с облегчением говорит она, видя, что ее начали воспринимать всерьез.
– У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет? Может быть, вы кого-нибудь подозреваете? Появлялись ли в последнее время рядом с вами подозрительные личности?
Она качает головой, задумчиво покусывая губы.
Ла Вар тоже думает.
– Позвольте мне сформулировать вопрос несколько иначе. Имелся ли у вас выдающийся здравый смысл? Такой, которому можно было позавидовать?
– Мне, по крайней мере, так казалось.
– Значит, об этом было известно? Я просто стараюсь думать как похититель. Взломщики, к примеру, выбирают своей целью дома, где заведомо имеются ценности. Тот, кто украл ваш здравый смысл, знал, что он у вас есть.
Она кивает, удовлетворенная его анализом.
– Итак, были ли случаи публичной демонстрации вами вашего здравого смысла, так что кто-нибудь мог решить его похитить?
Глядя на нее, он чувствует, что она что-то скрывает. Когда он говорит ей об этом, она вздыхает.
– У меня есть предположение, но какой смысл высказывать предположения, если они создадут проблемы невинным людям?
– Никаких проблем, пока вина не доказана. – Он жестом приглашает ее продолжать.
– Я недавно развелась с мужем. У него случился служебный роман – с девушкой, которая переваливается с боку на бок как утка. Он четыре месяца за ней ухлестывал. Потом он вернулся, и мы попробовали начать все сначала. Но ничего не вышло. Во всяком случае, для меня это не сработало. Я и сказала ему, что надо развестись.
– Разумно, – одобряет Ла Вар.
– Да. Это был последний раз, когда я продемонстрировала свой здравый смысл.
– А другие знали о вашем решении?
– Да все знали.
– Хм, это совсем не помогает сузить круг подозреваемых, – мрачно замечает он. – Это демонстрация здравого смысла большой группе населения. Ну а ваш муж – он был с вами согласен? Его удовлетворило это решение?
– Нет, наоборот.
– Хм… поясните.
– Он хотел, чтобы мы продолжали жить вместе. Но я была против, потому что это не позволило бы нам двигаться дальше.
– Еще один случай, когда вы продемонстрировали здравый смысл, – замечает Ла Вар.
– О да, тогда он был еще при мне, что означает… – Какая-то мысль приходит ей в голову.
– Продолжайте.
– Мы стали продавать дом. Он собрал свои вещи, я свои, и тут-то я заметила, что его нет. Я все перерыла, вытряхнула все коробки в доме моей матери, куда я временно переехала, – но ничего не нашла. Его больше нет. Наверное, его забрал мой бывший муж. Сунул куда-то среди своих вещей. Нарочно либо случайно, я не знаю. Такая у меня теория. Знаю только, что до переезда здравый смысл был при мне.
Ла Вар крепко задумывается.
– А почему вы считаете, что сейчас его у вас нет?
– Сегодня утром я шла по шоссе в домашнем халате…
– Верно. Все-таки… вы не выглядите безумной.
– Так не мозги же мои он забрал! Будь это так, мы бы снова жили вместе, в одном доме. Наоборот, своим поступком он как раз и вправил мне мозги.
Он кивает. Еще один разумный довод.
– Скажите, а что на вас под халатом?
Его вопрос, кажется, застает ее врасплох. Она крепче затягивает пояс халата.
– Ночная сорочка.
– А почему вы не вышли из дома в одной сорочке?
– Потому что я бы замерзла, она совсем легкая, прозрачная.
– Хм…
– Что?
Он смотрит вниз на ее ноги:
– А кроссовки? Или вы ходите по дому в кроссовках?
– Нет, дома я ношу тапки-носки – такие вязаные носки на резиновой подошве. Но на дорогу в них выходить я бы не стала.
– Понятное дело. – Он ставит отметку в блокноте.
– Так зачем вы вышли на шоссе?
