Последние слова вызвали у толпы приступ веселья. В этот момент Джейсон выхватил из ее руки аппарат и щелкнул крышкой.
— Достаточно, теперь подождем их ответа, — и, обратившись к Глэдис, добавил: — Миссис Четтерсон, вы просто гений импровизации. Я не сомневаюсь, что вас учили манипулировать общественным мнением — но как тонко вы это делаете!
На экране показывали панораму площади. Потом камера начала блуждать по толпе, выхватывая наиболее интересные лица и на две-три секунды задерживаясь на них. Промелькнули Додсон и заместитель мэра (стояли около лимузина и о чем-то спорили), Джек (перебросил зубочистку в другой угол рта, ухмыльнулся и сделал камере ручкой), очковая мымра (уставилась на кого-то не сулящим ничего хорошего взором), ее подручные (мрачные рожи в черных очках) — и много других, незнакомых Глэдис людей. Наконец на экране появилась знакомая теледевица.
— Только что к нам обратился заместитель мэра мистер Кэрью. Он просит миссис Четтерсон срочно позвонить ему, — внизу экрана высветился номер телефона — не тот, что был раньше. — Поскольку он настаивает на полной конфиденциальности, мы не сможем следить за ходом этой — несомненно, интересной — беседы. Но я надеюсь, что уже в следующем выпуске новостей мистер Кэрью ответит на наши вопросы. А сейчас — реклама!
— Ну вот, — с облегчением вздохнул Джейсон, — рыбка клюнула! Теперь главное — подсечь с умом. Давайте, миссис Четтерсон!
Глэдис набрала номер. Она плохо представляла себе, что будет говорить — от инструкций Джейсона в голове остались какие-то обрывки — но уже не сомневалась: что бы она ни сказала, это незамедлительно будет признано гениальным!
— Мистер Кэрью? Здравствуйте, это Глэдис Четтерсон.
— Здравствуйте, как поживаете? Рад вас слышать! — отозвался в трубке хорошо поставленный бархатистый голос. Одновременно Джейсон обнял ее за плечи и прижался ухом к телефону с другой стороны. Глэдис не сразу поняла, что он делает, и собралась было возмутиться — чего это ему вдруг обниматься вздумалось?! — но потом догадалась и обрадовалась, что поблизости нет Джека. Он бы, несомненно, все понял неправильно!
— Итак, миссис Четтерсон — разрешите, я буду называть вас просто Глэдис? — как я понимаю, люди, захватившие универмаг, согласны на переговоры?
— Да, — шепнул Джейсон.
— Да, — послушно повторила Глэдис.
— Но договариваться они хотят не с мисс Себастьяни, а с мистером Симпсоном?
— И с представителями прокуратуры! — просуфлировал Джейсон. Глэдис повторила.
— В таком случае мне нужны определенные аргументы, которые бы позволили просить у руководства ФБР передать полномочия по ведению дела мистеру Симпсону, — заявил заместитель мэра.
После короткой недоуменной паузы — какие аргументы, и так все ясно?! — Глэдис взглянула на Джейсона. Словно дожидаясь этого, тот незамедлительно выхватил у нее телефон.
— Лучше я сам!
Беседа длилась минут пятнадцать — в основном она свелась к монологу, обличающему и обвиняющему специального агента Себастьяни. Профессиональный политик, Кэрью знал толк в демагогии, но сразу же понял, что собеседник с легкостью заткнет его за пояс. Упоминались нарушение прав человека, беззаконное осуждение без суда (этим термином Джейсон охарактеризовал упоминание об электрическом стуле), запугивание честных избирателей (то есть его с подельниками), угроза жизни, здоровью и имуществу людей (сиречь угроза начать штурм), нарушение прав несовершеннолетних и представителей сексуальных меньшинств (Пэдди и рыжего) и многое другое. Глаза Джейсона горели, голос его то поднимался ввысь и в нем звучали патетические нотки, то опускался до зловещего шепота, словно он вновь стоял на церковной кафедре. Был не забыт и несчастный Джек, разлученный с любимой женой и обездоленный насильственным лишением личного имущества (телефона), и сама Глэдис, претерпевшая душевные муки при виде издевательств, которым подвергся ее муж.
Когда Джейсон внезапно захлопнул крышку телефона, Глэдис стало даже жалко, что все так быстро закончилось. Выпрямившись, он обвел окружающих орлиным взором.
— Ну, как я ему выдал? — и рухнул на стул.
Получив изрядную порцию комплиментов и премию в виде недопитой бутылки Карсона (со вздохом и словами: «Промочи горло — чего уж там, все равно отберут!»), Джейсон с довольным видом обернулся к Глэдис.
— Помяните мое слово, миссис Четтерсон, после того, что я наговорил… и еще повторю — на суде это очень выигрышно звучать будет, сами понимаете — этой суке ничего хорошего не светит. Загонят куда-нибудь на Аляску — пусть там медведей пугает!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Стоя в толпе, Симпсон предавался грустным мыслям о своей несчастной судьбе. Всех показали по телевизору — а его нет! Эти мысли усугубляло неприятное ощущение в желудке — все-таки жена права в отношении диеты, при его гастрите вторая пицца была явным излишеством! Правда, вкусным…
Зазвонивший телефон Симпсон воспринял как очередную неприятность.
— Симпсон? — услышал он голос своего непосредственного начальника.
— Да, сэр!
— Берите снова все в свои руки. Из прокуратуры уже выехали, так что договаривайтесь, соглашайтесь — только, бога ради, заканчивайте эту х…ню наконец! Это чертово шоу у всех уже в печенках сидит! Из обычного ограбления телеспектакль, понимаешь, сделали!
— А мисс Себастьяни? — осторожно поинтересовался Симпсон.
— Ей замдиректора сейчас должен позвонить. Так что — действуйте!
— Есть, сэр! — забыв про свои несчастья, он понесся к фургону, чтобы не пропустить интересное зрелище — реакцию Железных Трусиков на звонок начальства, отстраняющего ее от операции.
Через полчаса, полюбовавшись посрамлением подлой феминистки, Симпсон стоял перед телекамерами в обществе ведущей, ожидая начала новостей и готовясь вкусить положенную ему порцию земной славы. Казалось, он стал даже выше ростом, когда, наконец, произнес:
— Теперь операцию возглавляю я!!! Мною получены самые широкие полномочия по ведению переговоров, — и для пущей драматичности добавил: — Я надеюсь, что мне удастся решить дело без кровопролития!
Публика, уже изрядно подуставшая и желающая как можно быстрее увидеть конец спектакля, зааплодировала. Симпсон раскланялся.
Стоявший позади него Джек Четтерсон яростно размахивал телефоном, пытаясь привлечь внимание Глэдис. Получив обратно отобранный аппарат, он обнаружил, что ему двадцать семь раз звонили с одного и того же номера. По наивности подумав, что это что-то важное, он решил перезвонить и наскочил на тещу, которая сообщила ему, что Глэдис — его жена, если он не помнит, о ком идет речь! — то ли свихнулась, то ли стала наркоманкой и алкоголичкой — что неудивительно при наличии подобного мужа — и бредит о каких-то бандитах, которые сидят на елке. А посему она — то есть теща — собирается ближайшим рейсом вылететь в Нью-Йорк, чтобы лично наблюдать за течением болезни и сопровождать несчастную дочь к психиатрам и наркологам.
