Отбирал он для этого эксперимента исключительно женщин, потому что считал, что на них сильнее действует вербальное внушение.
И Милена, как полная дура, согласилась. Да что там – пришла в восторг, ведь это поможет ей собрать материал для диссертации или хотя бы для большой статьи в крупном научном журнале. Поведенческая психология – именно то, о чем она мечтала, да еще и денег посулил Василий Андреевич достаточно…
Знала бы она, чем закончится этот эксперимент…
– Привет! – сказал Мопс, ничуть не удивившись потрепанному виду Милены, такие вещи он просто не замечал. – Жрать охота!
На миг в душе Милены вспыхнуло раздражение: ее чуть не убили, она в бегах и понятия не имеет, что теперь с ней будет, а этому обжоре лишь бы еда была! Если кто другой станет еду приносить, он про нее и не вспомнит.
Раздражение Милена тут же подавила: нет смысла, Мопса нужно принимать таким, какой он есть. Она молча пихнула его в бок, чтобы пройти в квартиру, и устремилась в ванную, где сбросила с себя отвратительные шмотки, бывшие когда-то приличным брючным костюмом, и встала под горячий душ. Ванная комната у Мопса была весьма запущена, ванна в ржавых подтеках, плитка кое-где побита, но такие мелочи Милену не волновали.
После душа стало легче, Милена завернулась в полотенце, которое было огромным, сама же его купила, чтобы Мопс поместился, так что Милене его вполне хватило.
Если в ванной было просто грязно, то кухня была загажена до предела. Неизменные коробки с недоеденной пиццей источали вовсе не приятный аромат, повсюду валялись крошки, которые с аппетитом поедали огромные тараканы.
Милена порылась в холодильнике, но нашла там только две позеленевшие от времени сосиски, больше еды не было никакой. Тогда она присела возле буфета, он был огромный, прежние жильцы оставили его, потому что не представлялось возможным разобрать, чтобы вынести на помойку.
На самой нижней полке был у Милены тайник, туда Мопс никогда бы не сумел заглянуть по причине своей толщины. В тайнике хранился неприкосновенный запас – несколько пакетов чипсов, соленые сухарики, две пачки крекеров.
Увидев крекеры, Милена поморщилась, вспомнив про ужин на Промышленной улице, но есть хотелось зверски, так что она вскрыла пачку тут же, после чего спустилась в подвал.
Мопс сидел за компьютером.
– Ну, что у тебя? – спросила Милена.
Мопс поднял на нее красные глаза, сморгнул, облизнулся и проговорил:
– Чипсы принесла? Ты же знаешь, мне нужна постоянная подпитка серого вещества.
– Принесла, принесла! – Милена протянула ему пакет.
Мопс торопливо разорвал его, зачерпнул полную горсть чипсов и захрустел.
– Ну, так что тебе удалось выяснить?
Он проговорил что-то нечленораздельное, потом проглотил чипсы и повторил:
– Значит, так… позавчера восемь биткоинов были переведены с того счета, за которым я следил, на другой криптовалютный счет, расположенный в Венесуэле…
– Всего восемь биткоинов? – разочарованно протянула Милена. – Так мало?
– Ты че? – уставился на нее Мопс. – Восемь битков – это, по-твоему, мало?
– А что, много, что ли?
– Ну, конечно, кому как… для Билла Гейтса или Павла Дурова это, конечно, ерунда, а для нас с тобой – вполне приличные деньги. Биток на сегодня тянет около девяти тысяч баксов, или шестьсот с лишним тысяч рублей, так что восемь битков – это на наши деньги больше пяти миллионов…
– А, ну да, тогда конечно… надо же, а я и не знала, что они такие дорогие!
– Поначалу биткоин был очень дешевым, на первом этапе можно было купить один биток за десять-пятнадцать центов. В 2010 году за 10 000 биткоинов была куплена обычная пицца ценой в 25 долларов. На сегодня стоимость этой знаменитой пиццы составила бы несколько миллионов долларов. Несколько лет биток был в замороженном состоянии, его стоимость колебалась от половины доллара до доллара, но потом начался стремительный рост. В 2011 году биткоин вырос с одного доллара до девяноста, а потом начался бешеный рост, иногда прерывавшийся периодами падений или заморозки. Во всяком случае, те, кто вложился в биткоин семь-восемь лет назад и не продали его под влиянием паники, сегодня стали миллионерами…
– Ну, я поняла. Не отвлекайся. Что там дальше случилось с этими деньгами?
– Значит, так… в Венесуэле эти деньги были переведены в местную валюту и отправлены в Шанхай. Там их превратили в юани и перевели в Сидней…
– Это в Австралии, что ли?
– Ну да, конечно. В Австралии их уже конвертировали в доллары и перевели в Сингапур…
– Ничего себе, прогулочка!
– Так всегда делают, когда хотят запутать следы. Ты будешь слушать дальше?
– Конечно, конечно!
– Из Сингапура эти деньги переместились в Лондон, превратились в фунты стерлингов, и снова переместились – на этот раз в Первый банк Черногории. И вот уже тут – внимание! – эти деньги конвертировали в российские рубли, и они совершили свое последнее путешествие. Как ты думаешь куда?
– Ну, знаешь, твои загадки разгадывать я не умею! Может быть, в Японию, а может, в Таиланд…
– Гораздо ближе! Эти деньги сегодня утром были переведены в отделение Сбербанка, расположенное в нашем городе, на улице Курсанта Западалова… если еще конкретнее, совсем недавно они попали на текущий счет некоей Валерии Михайловны Северюхиной.
– А это еще кто такая?
– Пенсионерка, тысяча девятьсот сорокового года рождения. Если тебя интересуют более подробные сведения о ней…
– Конечно!
– Так вот, адрес ее я выяснил. Живет одна, никаких родственников не имеет…
– Да, этого следовало ожидать!
– И если тебя интересует мое скромное мнение…
– Очень интересует!
– Так вот, я считаю, что это отделение Сбербанка – конечный пункт, здесь эти деньги снимут со счета и превратят в наличку.
– В наличку? Ты уверен? Кто сейчас пользуется наличкой? Ты ничего не перепутал?
– Очень многие. Те, кто хотят скрыть происхождение денег. Если эту сумму перевести на чей-то безнальный счет, конечный получатель засветится. А так – очень скоро старушка снимет деньги, и дальше их при всем желании не отследишь. Слушай, а зачем тебе это все надо? Ну, отслеживать деньги, мне, конечно, нетрудно, но ведь ты вроде бы на этого Василия Андреевича работаешь…
– Уже нет, – помрачнела Милена, прикидывая про себя, рассказать ли ему все или не нужно грузить, все равно он не воспринимает ничего, кроме своего компьютера.
– Оторвись на минуту, – она все же решила рассказать, поскольку для него эта история тоже может быть опасна.
Кто-то большой и пушистый прыгнул ей на колени.
