— Не знаю. Я не понимаю здешних нравов и обычаев. Это все для меня совершенно чужое, трудно понять и принять. Один… мужчина пытался меня убить на невольничьем рынке. Метнул в меня кинжал.
Лейла подняла брови и вздохнула:
— Опять все то же самое! Здесь много фундаменталистов, фанатиков, для которых присутствие живого христианина — это непереносимое оскорбление. Пожалуйста, не суди нас всех по этим безумцам.
Ну хоть какое-то облегчение, пусть и небольшое. Кэт задала следующий вопрос:
— Вы можете мне сообщить имя человека, который меня купил, и чем он занимается? Я еще не имела удовольствия встретиться с ним лично.
Лейла странно на нее посмотрела.
— Его зовут Сиди Касим бин-Хамид бин-Муса Диб. Он занимается благотворительностью, много сделал для города, его здесь очень уважают. Правда, внешне довольно мрачная личность.
— Мне сказали, что он купец и воин.
— Что соответствует истине. У него отличный нюх на доходные предприятия и верный глаз при выборе подходящего для них момента. Он также крупный покровитель искусств и всего такого прочего, а жены и детей у него нет, так что состояние тратить не на кого. Он будет тебе хорошим хозяином, если ты будешь выполнять все его пожелания.
— А в чем они состоят?
— Он сказал, что ты искусная вышивальщица.
Кэт покраснела.
— В Англии у меня была цель стать таковой, но я не имела возможности учиться и заниматься этим профессионально.
— Я имею некоторый опыт по этой части. Мой отец был мастером, членом гильдии в Амстердаме. Через его руки прошли некоторые вещи, считающиеся лучшими во всей Европе.
Кэт прикусила губу.
— А чего хозяин ждет от меня?
— Пошли покажу.
Кэт взяла свою корзинку и последовала за голландкой и Хасной по темным коридорам и по нескольким лестницам. Ее привели в прохладную и ярко убранную рабочую комнату, где трудилось около дюжины женщин и девушек. Вдоль стен здесь было установлено несколько деревянных рам на некотором расстоянии друг от друга, а перед ними, скрестив ноги, сидели работницы, натягивая и расправляя на них куски полотна. На большом круглом столе лежала целая штука толстого белого полотна, большое количество цветного шелка, пара ножниц, несколько рулонов бумаги и крупные куски древесного угля.
Все здесь было очень аккуратно расставлено и разложено по местам, а в самой комнате было тихо, как в школьном классе.
Кэт рассеянно улыбнулась женщинам и присела возле одной из рам, где никого не было. Подвигалась, устраиваясь поудобнее в непривычной позе. Рама, стоявшая перед ней, мало походила на те маленькие круглые пяльцы из ивового дерева, к которым она привыкла в Кенджи. У тех были пружинные зажимы, и поверхность для работы они давали совсем небольшую. Эта рама была больше и более примитивной конструкции, но когда Кэт склонилась над ней и стала натягивать полотно, то сразу убедилась, что работать на ней гораздо удобнее, хотя сидеть, скрестив ноги, было немного странно и неловко. Когда несколько минут спустя девушка подняла глаза, то заметила, что все остальные смотрят на нее — выжидающе и оценивающе.
Она оглянулась на Лейлу несколько сконфуженная.
— Мы что, ждем, когда придет учитель?
— Тут нет никакого учителя. Только ты, — пояснила ей голландка. — Эти женщины умеют вышивать только самые простые деревенские узоры. Сиди Касим хочет, чтобы ты научила их. Так что ты будешь чем-то вроде му’аллема, учительницы, но только учительницы вышивания. Настоящая му’аллема занимается также и моральным воспитанием, но от тебя этого, конечно, не требуется. У него совсем другие планы и устремления.
— Устремления? — растерянно повторила Кэт, ощущая на себе взгляды темных чужих глаз.
— Город Фес, столица королевства, каждый год получает огромные доходы за счет экспорта вышивок во все страны мира. Там имеется три тысячи мастерских тираз, официально зарегистрированных фабрик вышивки, — они выпускают вещи в традиционном стиле, очень красивые. Но каждая такая тираз делает одну и ту же вещь, все снова и снова; это утомительно, скучно, теряется всякая новизна.
И господин хочет, чтобы Новый Сале доказал Старому Фесу, что здесь могут делать вещи получше, соединяя европейскую технику с марокканским искусством. Ты можешь помочь создать тут новую отрасль ремесла. Эти женщины — только начало. Ты научишь их, и они сами станут му’аллема и передадут полученные от тебя знания другим. Если ты преуспеешь в этом, то станешь чем-то вроде мастера гильдии. Сиди Касим станет еще богаче, и ты тоже разбогатеешь.
У Кэт закружилась голова. В Корнуолле она вечно восставала против всех и всяческих ограничений, что пытались ей навязать, как бы окружая ее стеной. Работая над напрестольной пеленой, она чувствовала себя так, словно сумела взобраться на две или три ступеньки гигантской лестницы, которая в конечном итоге могла помочь ей эту стену преодолеть. А здесь она одним прыжком вознеслась на вершину, но вместо широких золотых горизонтов вокруг разверзлась огромная, зияющая пустота.
— А если я не сумею? — спросила она, чувствуя, как вдруг пересохло во рту.
Лейла пожала плечами:
— Лучше бы тебе суметь.
Кэт положила ладонь себе на горло — у нее было такое ощущение, что сердце бьется именно там, трепещет, как пойманная в силки птичка. Ну и какой у нее выбор? Нужно подавить страх и ухватиться за этот шанс, который дает судьба. Может быть, удастся чего-то добиться. Может быть, ее ждет та жизнь, к которой она всегда стремилась, — пусть совсем на другом континенте, пусть среди чужих ей людей. Кэт распря мила плечи.
— Ну, тогда, вероятно, следует начать с самых основ. Если дамы покажут мне, какими видами стежка они уже владеют, именно с этого мы и начнем. Потом, может, завтра, они могут принести мне образцы уже выполненных ими работ или какие-то вещи, что есть у них в семье, чтобы я получила представление о стилях вышивки, бытующих здесь. И еще мне нужны образцы того, что производят… как называется этот город? Фес?
— Это все нетрудно устроить. Но му’аллема обычно не сидит на полу среди учениц. — Лейла протянула руку и помогла Кэт подняться на ноги. — Твое место здесь. — И она указала на низкое резное кресло, стоявшее перед самой большой рамой. — Ты будешь говорить, что они должны делать, а я буду переводить.
Кэт уселась в кресло — оно оказалось низким, но широким, словно было изготовлено для более крупной женщины. И подняла руку:
— Меня зовут Кэтрин. Я из Англии. Я буду вашим учителем вышивки. Вы сообщите мне, как вас всех зовут, а потом мы начнем с самых простых стежков.
Так начался ее первый урок.
В тот первый день она обучала учениц самым простейшим стежкам и с облегчением выяснила, что со многими видами работ они уже знакомы, хотя приемы имели другие названия. Дамасский стежок, атласная гладь, плоский настильный стежок, один из видов штопального стежка — все это женщины знали и умели делать. В дополнение к этому Кэт показала им вышивку крестом, стебельчатый шов и самый простой вид елочки, она же «костяк селедки», при виде которого ученицы тут же начали смеяться: по их мнению, он больше напоминал колос пшеницы, чем рыбий скелет. А они, в свою очередь, продемонстрировали ей «фесский стежок», один из видов двойного тамбурного шва, и двустороннюю цветную гладь, при которой готовая вещь выглядит одинаковой с обеих сторон. Кэтрин лишь покачала головой:
