А потом вся команда повернулась к левому борту и встала лицом к пожилому человеку в белых одеждах с капюшоном, надвинутым на голову. Несколько мгновений все стояли молча, словно в глубокой задумчивости, даже самые дикие на вид; потом дружно упали на колени и с минуту или даже больше стояли так, не произнося ни слова.
В конце концов все упали грудью на палубу, прикоснувшись лбами к доскам — раз, другой, третий. И только тут Кэт внезапно поняла, что они молятся и что их капитан находится среди молящихся и сейчас между ним и остальными пиратами нет никаких различий.
Они поднялись на ноги и снова исполнили тот же ритуал. Пленники тревожно зашевелились. Никто не знал, что делать. На корабле негде было спрятаться, некуда скрыться, разве что прыгнуть в огромное пустое море. Один за другим пленники отворачивались от молящихся. И тут Джон Саймонс заметил в море какое-то судно.
— Корабль! — хриплым шепотом произнес он и показал пальцем.
Кэт и остальные повернулись в ту сторону, прикрывая глаза от сверкающей поверхности океана. Да, у самого горизонта, на севере, у них за кормой показался корабль — огромный, с прямыми парусами, но все же слишком далеко, чтобы различить цвет вымпела, развевающегося на грот-мачте.
— Испанский, — заявил один из моряков с купеческого судна, захваченного пиратами в Английском канале.
— То, что это каравелла, вовсе еще не доказывает, что испанский, — буркнул Дик Элуит. — У этих пиратов из Сале имеются корабли самых разных типов — пинки, шебеки, бригантины, когги, каравеллы… Где построен корабль, не имеет значения, важно, кто на нем плавает. И не стоит стараться разглядеть флаг, уж я-то — к собственному несчастью! — отлично знаю, что разбойники для своего удобства могут поднять флаг любой страны и только потом заменить его на свою проклятую тряпку! — Но тем не менее сам прищурился и во все глаза уставился на приближающееся судно.
А какая разница, даже если это испанский корабль? Кэт припомнила истории о том, как испанские корабли обстреливали Маусхоул, Ньюлин и Пензанс, даже церковь в Поле. «От наших старых врагов вряд ли дождешься более приличного отношения, чем от этих разбойников». А если испанцы атакуют пиратский корабль, что тогда? Теперь девушка уже могла различить пушечные порты в борту огромного корабля. «Если они наведут на нас свои пушки, какие у нас будут шансы выжить? Что лучше: быть разорванными на кусочки или проданными в рабство?» Внезапно Кэтрин почувствовала такую тошноту, что пришлось срочно метнуться к планширу — ее вырвало за борт.
По всей вероятности, именно это ее внезапное перемещение и попало в поле зрения рамса, потому что именно в этот момент тот отвлекся от молитвы. Глаза главаря расширились, и вот он уже вскочил на ноги, выкрикивая приказания. Палуба тут же превратилась в зону безумной активности — команда забыла про молитву, все повскакали и бросились по своим местам, к парусам и к пушкам. Двое полезли по вантам на грот-мачту, чтобы лучше разглядеть приближающийся корабль; кто-то начал спускать пиратский флаг.
Пленники замерли как стадо баранов, угодившее под ливень с ураганом: неподвижные среди суеты и хаоса. Раис заметил это и крикнул Ашабу Ибрахиму и его помощнику:
— Спустить всех вниз!
Дик Элуит бросил быстрый взгляд на приближающегося к ним вероотступника, потом на каравеллу, словно что-то прикидывая. Кэт заметила, как он чуть улыбнулся, а потом подмигнул ей.
— Не хочу я снова через все это проходить… — тихо буркнул он. — Лучше уж рискну, может, повезет у испанцев. Или уж пойду в рундук Дейви Джонса, чем мыкаться с веслом на галере под кнутом надсмотрщика. — С этими словами он влез на планшир и бросился в воду как камень.
Ибрахим подскочил к борту, но уже ничего не мог сделать.
— Чертов идиот! — заорал он, глядя на всплеск в том месте, куда нырнул Дик Элуит. — Из него вышел бы отличный пират, если б он не был таким упрямцем! Все, что от вас требуется, чтоб стать турком, так это произнести несколько слов и расстаться с бесполезным кусочком кожи. И не стоит жалеть этой ерунды, поменяв ее на более приличную жизнь. А так все, что ему достанется за все эти глупые усилия, так это то, что он пойдет на корм рыбам.
— Он сумеет доплыть до того корабля! — яростно возразила Кэт.
— С кандалами на ногах?! Да ни в жисть! — Ибрахим схватил ее за руку. — Давай быстро вниз, пока мы тут делом занимаемся.
Оказавшись снова в трюме, пленники расселись по скамьям и стали прислушиваться и ждать дальнейших событий. Но только после первого орудийного выстрела поняли, что корабли вступили в бой. Женщина, что сидела слева от Кэт и до сего времени едва обмолвилась словом, погруженная в собственное несчастье, вдруг схватила ее за руку:
— Меня зовут Харриет Шорт, — сказала она. — Если я погибну, а ты выживешь, прошу тебя сообщить моему мужу, что со мной произошло. Его зовут Никлас Шорт, его все зовут Малыш Ник. У нас дом на Маркет-стрит в Пензансе, нас там все знают. Мы с ним поругались вечером в субботу, перед тем как нас захватили. Он сказал, что он не какой-то там пуританин и не желает, чтоб его сыновья выросли пуританами, и поэтому забрал их с собой в церковь Сент-Гэбриэл. — Наверху раздался грохот выстрела, и все судно вздрогнуло от носа до кормы, словно Господь ударил его кулаком. — У Харриет по лицу текли слезы, Кэт даже во тьме видела, как они поблескивают. — Нет чтоб мне его послушаться! Если бы не моя строптивость, я б тут не оказалась. Мне бы с моими пойти, не надо было идти одной, да еще и возмущаться…
— Она с трудом сглотнула. — Я сказала ему… Сказала… чтобы шел к черту, а потом грохнула дверью и ушла. Это Божья кара мне, я знаю, точно знаю… — И она зарыдала.
Кэт погладила ее по руке:
— Обещаю тебе, если с тобой что-то случится, я все ему расскажу. Только ты не бойся, все будет хорошо. — Конечно, это была ложь. Если в их корабль снова попадет пушечное ядро и пробьет дыру в трюме, как они смогут выжить, когда внутрь хлынет океанская вода?! Прикованные к железным прутам, они просто потонут, все как один.
Тут раздался громкий скрежет по всему правому борту корабля, за ним последовали мушкетные выстрелы и приглушенные крики наверху. Потом некоторое время там стоял непрекращающийся грохот боя, он был словно гром; потом корабль накренился и рывком ушел вбок, и под днищем снова заплескалась вода. Кажется, они снова куда-то плыли.
Наверху раздалось еще несколько приглушенных орудийных выстрелов, и корабль закачался от мошной отдачи своих пушек, ведущих огонь по судну противника. Потом все наконец успокоилось, теперь было слышно лишь поскрипывание шпангоутов да рокот моря снаружи.
— Они пытаются уйти, — сказал чей-то голос мрачным тоном. — Пушками не отбились и теперь должны удирать.
— И что это означает для нас? — выкрикнула Джейн Триджинна. — Если догонят, они нас потопят?
— Наверное, попробуют взять на абордаж. Это довольно старый корабль, но в хорошем состоянии, вполне приличный приз для любого капитана. А кроме того, за голову каждого пирата тоже заплатят. Им положена награда за всех взятых в плен, к тому же они могут использовать этих ублюдков для обмена на своих, захваченных пиратами. Из того, что рассказывали другие парни, понятно, что в берберийских тюрьмах гниет немало испанцев, да и на галерах их полно, сидят на веслах, а надсмотрщики обдирают им шкуру кнутами…
