— Благодарю вас, сэр.
Сэр Джон убрал трубку, так и не закурив, и взял ее за руку. Она ощутила твердые мозоли на его пальцах и вспомнила — говорили, что, занимаясь контрабандными операциями, он сам нередко брался за весла и греб наравне с остальными. Не подумав, она произнесла это вслух.
Килигру зашелся хохотом:
— Вам, стало быть, по душе контрабандисты, мистрис Кэтрин? Может, вы и сами мечтаете об отчаянных приключениях, ворочаясь в своей узкой девичьей постельке?
Кэт попыталась высвободить руку.
— Нет, сэр, — ответила она, но порозовевшее лицо выдавало ее истинные чувства.
Мужчина крепче сжал ее ладонь.
— Полагаю, наши обсуждения, по всей видимости, продлятся дольше, чем ожидалось, и мне придется остаться ночевать в Кенджи, — тихо сказал он. — Надеюсь, мне выпадет шанс поближе познакомиться с вами, Кэтрин Триджинна. А это вам в качестве небольшого залога. — Прежде чем она успела запротестовать, он привлек ее к себе и прижался своими полными яркими губами к ее губам. Девушка почувствовала запах выпитого им вина, особенно когда его язык попытался пробраться меж ее зубов. Кэт задергалась, стараясь вырваться, но все было бесполезно. Килигру обхватил ее правой рукой и лишил возможности сопротивляться, выкрутив руки назад; а его левая ладонь сжала ее грудь, очень сильно. Кэт никогда прежде никто так грубо не лапал; на секунду ей даже показалось, что она сейчас упадет в обморок. Кэтрин пыталась отбиться, но на нем были тяжелые сапоги из толстой кожи, так что ее удары по его коленям не имели никакого эффекта, разве что мужчина еще крепче прижал ее к себе.
Она грудью ощущала, как он смеется, как вибрирует от хохота все его тело; казалось, ее сопротивление только добавляло ему удовольствия.
Спасение пришло самым неожиданным образом.
Злобный визг вмиг разрушил волшебные чары:
— «И повел меня в духе в пустыню; и я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами»!
На пороге двери, выходящей во двор, стояла Нелл Шигуайн, держа под рукой кувшин, а другую руку вытянув вперед и обвиняющим жестом указывая пальцем на грешную парочку.
Изумленный этим странным и неожиданным вмешательством, сэр Джон Килигру отпустил свою жертву.
— Поди прочь, уродина с кислой мордой! Ступай к своим свиньям и курам, с ними и делись идиотскими цитатами!
И пошел прочь, даже не оглянувшись на Кэтрин, а та упала на колени, не обращая внимания на грязь и пыль.
Но внимание Нелл было приковано вовсе не к благородному джентльмену. Ее негодование было полностью обращено на Кэт. Она поставила кувшин на землю, сделала шаг вперед и встала над Кэтрин, уперев руки в бока и выкрикивая свои обвинения в полный голос, прямо как проповедник из тех, что в последнее время регулярно объезжали их края.
— «И жена облачена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее; и на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным».
Позор тебе, Кэтрин-Энн Триджинна, ты в своем багряном платье и блудодействуешь, как блудница Вавилонская!
— Что здесь происходит?!
Хозяйка Кенджи стояла в дверях, крепко сжав руки в кулаки, так что пальцы побелели. Она с одного взгляда ухватила всю сцену — Джон Килигру с трубкой в руке, уходящий быстрым шагом в сторону заднего двора и конюшен, Кэтрин, на коленях в пыли с растрепанными волосами и лицом, таким же красным, как ее платье, Нелл Шигуайн в позе, олицетворяющей праведное возмездие.
— Какой ужасный гвалт вы тут устроили! — обрушилась она на обеих. — Нечестивицы! И это тогда, когда сэр Артур ведет с гостями приличествующую их положению беседу?
— Нечестивица слуга ваша! — фыркнула Нелл. — Платье, что надела эта искусительница, может соблазнить самого дьявола!
— Гости моего мужа отнюдь не ангелы, это правда, — спокойно заметила Маргарет Харрис. — Но мне кажется, ни один из них не такой уж скверный, как ты утверждаешь. Ты бы лучше выражалась попроще, Элинор, и объяснила мне, почему так кричала.
Глазки Нелл Шигуайн превратились в маленькие черные бусинки, прямо как ягоды терновника.
— Я вышла, чтоб принести кувшин воды, и увидела, что Кэтрин блудодействует с мужчиной, совершенно бесстыдно, можете себе представить, на виду у всех и каждого!
Кэт вскочила на ноги:
— Ничего подобного!
— Клянусь всеми святыми! — чопорно парировала Нелл, положив руку на сердце. — Уж я-то знаю, что видела! Всем давно известно: она готова на что угодно, лишь бы заполучить богатенького мужа! — Она хитро улыбнулась. — Даже такого, который вогнал себя в страшные долги, чтоб добиться нечестного развода!
— Займись-ка своими делами, Элинор! — резко бросила леди Харрис. — И никому про это не рассказывай! Если до моих ушей дойдет сплетня о том, что здесь случилось, я сразу пойму, от кого она исходит!
Нелл бросила на Кэт злобный взгляд, подхватила свой кувшин и пошла к колодцу, где наполнила его с надменной медлительностью, после чего убралась обратно в дом. В течение двух долгих минут никто не проронил ни слова.
Когда дверь за нею наконец плотно закрылась, Маргарет Харрис обернулась к Кэт, бледная, с перекошенным лицом.
— Я не спрашиваю тебя, что здесь в действительности произошло, Кэтрин. Все, что могу тебе сказать, — у этого мужчины очень скверная репутация. — Ее глаза следили за удаляющимся Джоном Килигру — рыжие волосы его все еще виднелись сквозь облака дыма, заполнявшие задний двор. — И тебе лучше всего — по очень многим причинам! — держаться от него подальше.
— Но я вовсе не старалась привлечь к себе его внимание, миледи, что бы ни говорила Нелл Шигуайн, — тихо сказала Кэт.
— Ты еще молода, Кэтрин, и не так уж опытна, как тебе кажется. Не всякий, кто называется джентльменом, является таковым по своей сути. Килигру — не джентльмен. Могу лишь надеяться, что он не знает твоего имени…
— Я сказала ему, что меня зовут Кэтрин Триджинна…
Глаза Маргарет Харрис недовольно блеснули.
— Если бы ты сказала ему, что ты из семейства Куд, он бы тут же развернулся и оставил тебя в покое — и слава Богу! Ладно, ступай наверх и перемени платье. Алому цвету не место в гардеробе порядочной женщины.
— Это платье моей матери, — мрачно возразила Кэт.
— Боюсь, это для меня не сюрприз. Возможно, это не совсем справедливо, когда дитя отвечает за грехи родителей, но в случае с твоей матерью ее личные грехи добавились к греху первородному, и вместе они тяжким бременем легли на твои плечи, Кэтрин, пусть ты и не подозреваешь об этом.
И для твоей же пользы говорю тебе теперь: на свете есть мужчины, не имеющие ни титулов, ни земель, ни богатства, но они стоят сотни таких, как Джон Килигру. Один из них — твой кузен Роберт, и тебе следует держаться его, пока твоя репутация не испорчена безвозвратно.
