Мимо неспешно проехал серебристый внедорожник Цатурян, и машина сыщиков тронулась за ним. Следуя мимо аварии, Ангелина не только не остановилась, но даже не сбавила скорость.
– Ты понял, Дим? – возмущенно выдохнул следователь Цой. – Незаметно ликвидировать Панаева не получилось, и бывший муж стал Цатурян неинтересен. Даже не посмотрела, жив он или нет.
– Вот ведь сука!
– Полностью с тобой согласен, – пробормотал Вик, выбираясь из машины.
Раскинув руки и закатив глаза, Панаев лежал на белой сплошной линии в самом центре дороги. Ноги его запутались в длинном плаще, шляпа слетела с головы и валялась на обочине. Рядом тормозили проезжающие машины. Многочисленные желающие помочь выскакивали из салонов и устремлялись к месту происшествия.
– Я вызвал «Скорую», – быстро проговорил стоящий рядом с новенькой «Ауди» худой бородатый парнишка в узких подвернутых брюках и кедах, для достоверности протягивая подошедшим сыщикам свой смартфон. – Этот выскочил, как черт из табакерки, и прямо под меня! Я ничего не успел предпринять!
– Мы видели, что вы не виноваты. – Леднев ободряюще похлопал парня по плечу.
Вик склонился над страдающим Панаевым и заглянул в его бледное лицо.
– Илья Петрович, зачем вы побежали? – сдерживаясь изо всех сил, чтобы не наорать, как можно мягче спросил следователь.
Панаев сделал большие глаза и испуганно зашептал:
– В машине сидел Влад Яковлев! Он так на меня смотрел, что я понял – прямо сейчас и убьет.
– Лучше перебздеть, чем недобздеть, ага, – усмехнулся подошедший сзади капитан Леднев. И неприязненно протянул: – Ну, Панаев, и осложнили вы нам задачу!
– Ладно тебе, Дим, – примирительно проговорил Вик. – Главное, что Илья Петрович остался жив.
Сыщики дождались приезда «Скорой помощи», пояснили ситуацию подоспевшему наряду ДПС и собрались по домам.
– Ты заметил, Дим? Все пути ведут к Яковлеву. Нужно Яковлева колоть, – поделился мыслями Вик, пристегиваясь ремнем безопасности.
– Нужно – расколем, – буркнул Леднев.
– До дома подбросишь?
– Куда ж я тебя дену?
Москва – прекрасный город. Вик Москву любил. Особенно после того, как поселился в центре. Раньше как-то так случалось, что путь его лежал все больше мимо обшарпанной панели и грустных силикатных пятиэтажек. Теперь же следователь Цой ежедневно любовался Садовым кольцом, высящимися в его окрестностях усадьбами начала прошлого века и мощными, породистыми домами сталинской постройки. Свернув на Басманную, Леднев пронесся по пустынной ночной улице и затормозил перед садом Баумана.
– Ну, Витюша, бывай, – протянул капитан широкую ладонь. – Завтра будем думать, как выбираться из задницы, в которую Панаев нас засунул.
– И тебе, Дмитрий Анатольевич, спокойной ночи, – через силу улыбнулся следователь.
Пошатываясь от усталости, Виктор магнитным ключом отпер калитку, запирающую кованые ворота на ночь, и по вымощенной дорожке устремился к флигелю. Открыв дверь, удивился – время близилось к полуночи, а соседи до сих пор не спали. Из общей комнаты, служившей обитателям коммуналки столовой, доносилась оживленная беседа.
Прислушиваясь к голосам, среди которых выделялся женский, Вик ускорил шаг. Сердце сладко сжалось и ухнуло в желудок в предвкушении невероятного. Отчего-то Виктор не сомневался, что пришла его Оксана. Вернулась, чтобы остаться с ним навсегда. Следователь Цой пробежал по коридору и заглянул в столовую. И сразу же понял свою ошибку. А поняв, даже застонал от отчаяния. Рядом с Карлушей за столом расположилась довольно смазливая девица лет двадцати пяти, но совсем не Оксана. Вопреки обыкновению, солировал за столом не Карлинский, а Вера Донатовна.
– …Вот что представляет собой вверенный моим заботам Дом культуры, – решительно потряхивая стрижеными волосами, горячо вещала она. – Драматический кружок у нас…
– Да что вы, Вера Донатовна! Какой там кружок! Настоящий театр! – перебил старуху Карлинский, подливая в ополовиненную кружку с чаем коньяк. Обычно на крупную, в пол-литра, кружку уходила пол-литровая бутылка коньяка, и Карлинский называл такую пропорцию золотым сечением. Этот способ чаепития доктор считал наилучшим, сдабривая оставшийся чай коньяком после каждого глотка. Увидев вошедшего соседа, Карлинский оптимистично пробасил:
– Вот Виктор Максимович не даст соврать! Знакомься, Витюша, это Соня, моя племянница. Я тебе о ней говорил.
– Да-да, что-то такое припоминаю, – устало протянул Вик, опускаясь на свободный стул и придвигая к себе тарелку с крупно нарезанной баночной ветчиной.
– А это, Сонечка, следователь прокуратуры Виктор Цой.
Настал момент истины. Вик ждал, что сейчас начнутся круглые глаза, удивленные возгласы и предложения исполнить «Группу крови», но девушка только тихо проговорила:
– Очень приятно.
Вик расслабился. Взял кусок хлеба, кинул на него шмат ветчины и, не чувствуя от усталости вкуса, принялся автоматически жевать.
– Скажи, Витюша, ведь драматический театр у нас не уступает МХАТу?
– Вообще ничем, – принимая из рук Веры Донатовны чашку с круто заваренным кипятком, откликнулся Цой.
– А вы, Вера Донатовна, говорите – кружок!
– Да я и говорю – драматический театр наш занимает на всевозможных конкурсах первые места. А все благодаря руководителю кружка Гальпериной.
– Это Ксения-то Всеволодовна руководитель кружка? – возмутился Карлинский. – Да Ксения Всеволодовна для театра и худрук, и режиссер-постановщик, и костюмер, и гример, и осветитель, и рабочий сцены, и мать родная! Студийцы в ней души не чают!
– Вот я и говорю – люди – наше основное богатство. Фотолаборатрию возглавляет Володя Певцов, хоровым кружком руководит Юра Ваганкин, а в секции кинолюбителей главной будешь ты. Соглашайся, Сонечка, не пожалеешь. Объявление дадим, группу наберешь, человек в двадцать ребят любознательных. Зарплата у нас хорошая, муниципалитет не обижает.
– Соглашайся, Софья, – гудел Карлинский. – Вера Донатовна слов на ветер не бросает. Она с префектом округа на короткой ноге.
Старушка закивала головой и подхватила:
– А если не только занятия станешь вести, но и с киноархивом будешь помогать, ежемесячную премию гарантирую.
– А что за киноархив? – оживилась Карлушина племянница.
– Сейчас уже поздно, завтра покажу, – заливалась соловьем Вера Донатовна. – А пока пойдем, постелю тебе в свободной комнате, а мужчины пусть общаются. Видишь, как Витюша на Бориса Георгиевича смотрит? Прямо глазами сверлит. Дела у них, не будем им мешать. Ты ешь, ешь, Витюша, бутерброд. Чаек еще наливай.
Соседка подхватила племянницу Карлинского под локоток и вывела из комнаты.
– Ну, Боря, здравствуй! – Вик перегнулся через стол и пожал протянутую руку приятеля. Долил в пустую чашку Веры Донатовны остатки коньяку, выпил одним махом и выдохнул: – Хочу показать тебе одну видеозапись.
