– Хорошо, – говорит она, глядя в окно. В нижней части ее лица дергается мускул. – Все обстоит как раз так, как выразилась ты сама. Иными словами, у нас всех все отлично.
БРИНН
Наши дни
После того как Миа высаживает меня из машины, я отмеряю ровно пять минут по циферблату огромных часов, которые висят за автоматом, производящим и продающим соки, потом выхожу из «Тоста», прежде чем бросающий на меня косые взгляды бариста начнет приставать ко мне, чтобы я наконец сделала заказ. Полсекунды я чувствую себя виноватой из-за того, что так и не явилась на воображаемую встречу с сестрой, чтобы проведать маму в ее воображаемой больничной палате.
В этом-то и состоит проблема с враньем. Оно недолговечно. Рано или поздно оно распадается, растекается, и наружу все равно выходит правда. И жизнь превращается в неразбериху.
Найти адрес Джейка Гински совсем нетрудно. Это особенность таких городков, как Твин-Лейкс. Все всех знают. А раз так, то нигде не спрячешься.
У матери Джейка Гински был салон акупунктуры и массажа, расположенный в переоборудованной комнате над их гаражом. Я помню это, потому что однажды мы с Саммер поспорили по этому поводу. Мы учились в седьмом классе, стоял декабрь, и было так необыкновенно тепло, что мы, как я помню, развешивали на доме гирлянды из рождественских лампочек, одетые в футболки.
Саммер сказала мне, что Джейк обещал помассировать ее как-нибудь после школы, и, когда я пошутила о том, как бы ей не оказаться прикованной наручниками к батарее в подвале его дома, она недовольно насупилась.
– Джейк не такой, – возразила она. – Он сказал, что хочет, чтобы я стала его девушкой.
– Так говорят все парни, – ответила я.
И тогда она закинула голову назад и посмотрела на меня с прищуром, точь-в-точь как Хэнк Болл.
– Тебе-то откуда знать? – Она вздохнула и подошла совсем близко, глядя на меня сквозь ресницы. – Давай договоримся. Я не пойду к Джейку. Но тогда вместо него массаж мне должна будешь сделать ты. – И просто для того, чтобы вывести меня из равновесия, потрогала себя за плечи, сделала несколько круговых движений шеей и провела пальцами по своей выпирающей ключице.
– Что ты делаешь? – Мне хотелось перестать смотреть. Ведь я понимала, что она просто прикалывается надо мной. Но я не могла отвести от нее взгляда. Ее футболка была старой, почти прозрачной от многих стирок, и я ясно видела под ней темный бюстгальтер.
– Да ладно тебе, – сказала она и засмеялась, когда я попыталась отступить назад. – Это совсем не трудно. Тебе надо просто потрогать меня…
Массажный салон Кэтрин Гински расположен все там же, в комнате над гаражом, при доме Джейка Гински, и его адрес дан на веб-сайте салона. Но то, что Джейк Гински, должно быть, уже окончил школу, доходит до меня только тогда, когда я вижу у их дома «Вольво» со стикером Университета Вермонта. Почему-то в моем сознании все просто застряли во времени, крутясь на месте, словно колесо машины, забуксовавшее в грязи.
Но я все равно звоню в дверь. Сейчас лето. И я уже здесь. Вполне можно продолжить жать на газ.
Дома кто-то есть – мне слышно, как работает телевизор, по которому передают бейсбольный матч. Вскоре я слышу, как к двери приближаются шаги, и в самую последнюю секунду меня вдруг охватывает острое желание сбежать.
Но поздно. Дверь начинает открываться.
Я помню Джейка Гински худосочным подростком с длинноватыми зубами и с выражением и повадками енота, которого вы застигли врасплох, когда он рылся в вашем мусоре. Но теперь, пять лет спустя, он изменился почти до неузнаваемости. Впечатление такое, словно кто-то вставил в его рот шланг для сжатого воздуха и надул: росту в парне шесть футов четыре дюйма, бицепсы у него такой же толщины, как и мои бедра, а нижняя часть лица похожа на ковш экскаватора. И ко всему прочему у него имеется окладистая борода.
Он застывает на месте. Видно, что в первую секунду ему хочется просто захлопнуть дверь у меня перед носом.
– Я слышал, что ты в реабилитационном центре, – говорит он. Потом добавляет: – Что ты тут делаешь?
Он произносит это бесцветным голосом. Не то чтобы враждебно, но явно без всякого дружелюбия.
– Это часть моей программы из двенадцати шагов. Я подошла к шагу номер девять. Загладь свою вину перед всеми теми, кому ты причинил зло. Ты что-нибудь слышал об этой программе?
Джейк щурится, как будто не может сфокусировать глаза и видит мир размыто.
– Ты что, пришла, чтобы извиниться передо мной?
Я качаю головой.
– Еще чего. Я пришла, чтобы это ты смог извиниться передо мной.
Он отрывисто смеется. Возможно, думает, что я шучу. Но секунду спустя улыбка на его лице сменяется полным недоумением.
– Погоди – ты это серьезно?
Я делаю небольшую паузу, потом спрашиваю прямо в лоб:
– Это ты убил Саммер? – Нет никакого смысла ходить вокруг да около.
Он в шоке.
– Тогда ответ: нет. – Он окидывает меня взглядом с головы до ног. – А ты?
– Черт возьми, нет! – кричу я.
– Что ж, теперь, когда мы выяснили этот вопрос, – сухо говорит Джейк, – мы закрыли эту тему?
– Нет, не закрыли. – Я едва удерживаюсь от того, чтобы добавить: И никогда не закроем. – Твое алиби – полная туфта.
Его лицо сморщивается, точь-в-точь как сворачивается мокрица, когда в нее ткнешь.
– О чем ты?
– Ты сказал копам, что во время убийства тусовался с другими девятиклассниками – игроками в американский футбол. Но это же неправда, что, скажешь, не так? – Это пришло мне в голову в машине Миа, когда мы заговорили об Оуэне и о том, где он был в тот день. Тогда я и начала думать об алиби и о том, что сказал нам мистер Болл: о том, как Саммер сталкивала лбами сразу несколько девятиклассников из школьной команды по американскому футболу. Возможно, она делала это нарочно, возможно, нет. И в том и в другом случае она разрывала эту команду на части.
«Они были готовы перегрызть из-за нее друг другу глотки, – сказал мистер Болл. – Дрались из-за нее, как будто она была спортивным трофеем».
– Мы тусили вместе, Бринн, – говорит Джейк. Но он, похоже, сам уже устал от лжи.
– Вы не были вместе, – спорю я. – Вы тогда даже не разговаривали друг с другом. – Я пристально всматриваюсь в лицо Джейка, и вид у него сейчас такой, будто я его ударила. – Когда вы решили состряпать себе алиби?
Джейк молча смотрит на меня, наверное, с минуту. У него карие щенячьи глаза – когда у парней такие глаза, девушки-натуралки просто млеют. Теперь я понимаю, почему Саммер фанатела от него – хотя в те времена Джейк был немного похож на выжатый лимон, зато у него были эти же самые выразительные глаза, словно у бездомного щенка, который жаждет, чтобы его взяли в семью.
