Всё реже удавалось ему выходить в сад — болезнь изматывала, и Герард чувствовал, что его закручивает замкнутый круг, в котором слабость становилась следствием болезни, а следствием слабости — продолжающаяся болезнь.
«Скоро вернётся Ролан…» — всё чаще думал он, теперь уже не стоя на балконе, а сидя в кресле у окна, закутанный в плед.
Но страх нет-нет да и посещал его, и потому в мае Герард позвал юриста и распорядился написать завещание, по которому Ролан получал титул и все планеты сектора Аркан.
До возвращения Ролана оставалось уже несколько дней, и Герард считал по часам, когда секретарь принёс ему запечатанное давно забытой печатью письмо. Долгую минуту Герард смотрел на неё, не веря своим глазам.
Затем дрожащей рукой сорвал печать и принялся читать:
«Всем верным Гесории, Высоким Звёздам и Вечным Ветрам! Правом, дарованным советом величайших родов Серая Стража объявляет призыв. Каждый, кто может послужить делу порядка, да откликнется на зов!
Орден призывает тебя…»
Герард выронил письмо, лишь мельком прочитав имя, занимавшее последнюю строчку:
Ролан фон Крауз.
Сердце стиснуло металлической хваткой.
Еле успел Герард крикнуть:
— Врача!
Пока лишь топот ног доносился из коридора, он бессильно пытался дотянуться до оброненного письма. Кресло перевернулось, придавливая его, но наконец ему удалось схватить этот кусок бумаги.
Непослушной рукой он скомкал лист и из последних сил швырнул в огонь.
«Серая стража» — одно только это сочетание слов заставляло Герарда тянуться к сердцу.
Он молча выслушивал предписания врача, не глядя ни на кого.
Ирвин стоял в паре шагов от них у стены, такой же несуразно взрослый, как и всегда.
— Он получит всё необходимое, — сказал он, когда врач, отчаявшись добиться реакции от пациента, повернулся к нему.
Не на какие сентиментальные нежности Ирвин способен не был, и, проводив врача, вышел следом за ним, бросив на деда один только прощальный взгляд.
А Герард всё продолжал прокручивать в голове эти несколько слов.
В последний раз он слышал их тридцать лет тому назад, а то и больше. Серая стража хранила порядок в Гесории до войны.
Серая стража действовала бесшумно, и как с нервной ухмылкой говорили те, кто попадался у неё на пути, «неисповедимы пути её».
Письмо, написанное от лица Серой стражи — если только это не была чья-то злая шутка — означало, что возвращаются тёмные времена, и скоро всё, за что боролись они с Нейтаном, превратится в прах.
«А за что мы боролись и чего добились?» — думал Герард, и теперь уже горькая усмешка мелькала на его собственных губах. «Всё так же Гесорией правят Рейнхардты и Консул, от которой никогда не знаешь, чего ожидать».
Он закрыл глаза. Это была уже не его проблема. Не его. Нужно было скорее передать Ролану титул, который не сумела удержать его мать. Герарду следовало отойти от дел много лет назад. Мир, который их окружал, становился всё более непонятным ему с каждым днём. «Я хочу вернуться домой», — с тоской думал он, как будто не стены Звёздной пыли окружали его. Но даже это место, казавшееся неизменным всем, кто здесь обитал, всё же стало совсем другим по сравнению с теми временами, когда Герард только вступил в свои права.
Он вздохнул и закрыл глаза.
«Серая стража, — думал он, — два десятка человек, которые имеют право на всё. От вскрытия переписки до полевых судов. Зачем они могут быть нужны теперь?» Герард боялся, как не боялся уже давно. Но страшнее всего сейчас было то, что Серая стража имела право объявить Призыв — и забрать себе любого, кто, как считал руководитель, был нужен ей теперь. «Ролан…» — думал Герард с тоской. «Нужно забыть про это письмо. Нужно его скрыть…» И тут же одёргивал себя: «Нет. Так не пойдёт. Они узнают всё равно. Нужно позвать Эклунд. Нужно договориться с ней. Мы можем спорить, но в этом она меня поймёт. Я не могу оставить дом…»
Он несколько раз проваливался в тяжёлый сон и просыпался, лишь когда чувствовал у губ стакан — кто-то приносил ему лекарства, но Герард не успевал разглядеть, кто, потому что снова засыпал.
Он настолько потерялся во времени и пространстве, что не до конца поверил собственным глазам, когда услышал в сером мареве голос Ролана:
— Дед!
Герард открыл глаза и увидел внука, тянущемуся к нему. Левая рука всё ещё плохо слушалась, но он ответил на объятие, насколько смог.
— Ролан… — прошептал он, и невольная улыбка окрасила его губы, — давно ты… здесь?
— Я только прилетел и сразу к тебе. Врач говорит, тебе нужен покой, но со временем всё будет хорошо — нужно только пить лекарство каждый день.
Герард кивнул.
— Лекарство… — протянул он. В последние месяцы вся его жизнь, казалось, состояла из одних только лекарств. «Мне сто двадцать шесть лет…» — подумал он, но вслух этого говорить не стал. — Ролан, — сознание Герарда немного прояснилось, когда он вспомнил про письмо, — ты не должен… — Герард закашлялся, и Ролан поспешил подложить ему под голову ещё одну подушку, чтобы тому стало легче дышать. — Ты не должен, — продолжил Герард, справившись с кашлем, — показываться никому на глаза. Тебя призывают…
— Куда? — Ролан непонимающе смотрел на него.
Герард прикрыл глаза. Ему нужно было передохнуть, прежде чем продолжать.
— В Серую стражу… — выдохнул наконец он, — уверен, ты о ней читал…
Ролан непонимающе смотрел на него.
— Это невозможно, — тихо сказал он, — Эклунд никогда не решится… восстановить Стражу… и тем более призвать меня…
Герард устало качнул головой — оторвать её от подушки не удалось. Казалось, затылок налился свинцом.
— Это так, — тихо сказал он, — ты должен разобраться… что произошло. Но не думай туда вступать.
Ролан качнул головой.
— Разумеется… я бы никогда…
— Письмо… — рука Герарда слабо шевельнулась, но Ролан понял, что он хочет сказать, — в камине… никто не должен узнать… что оно пришло…
Ролан поднялся и, взяв кочергу, торопливо перемешал золу — если там и лежали обрывки письма, то на них ничего уже невозможно было прочитать.
— Всё хорошо, — он вернулся к деду, — я во всём разберусь. Ты только отдыхай.
— Да, — согласился Герард, чувствуя, что серое марево снова захлёстывает его, — мне нужно отдохнуть. Лекарство…
Ролан поспешно кивнул, привстал и, взяв стоящий на столе стакан и пару разноцветных таблеток из хрустальной вазочки, вложил последние в рот герцогу, а стакан приложил к губам.
Тот сглотнул.
— Спи, — Ролан наклонился и прикоснулся губами к его лбу.
