— Никогда не думала, что моя жизнь может превратиться в подобный светский спектакль, — проговорилась она как-то уже в мае, отвечая на звонок Хельги, — мне всегда казалось, что все эти договорные браки — редкостная чепуха, и в нашем столетии давно отошли в прошлое.
— Пока есть что скреплять, будут и подобные браки, — рассеянно произнесла Хельга. В последнее время она всё время находилась где-то в собственных мыслях, и Исгерд редко удавалось вырвать её из них.
— Осталось меньше месяца до выпускного, — попыталась Исгерд сменить тему, — ты прилетишь?
Хельга долго молчала, как будто и не слышал её, и Исгерд уже собиралась было попрощаться с ней, когда та спросила совсем о другом:
— Исгерд, в Академии всё спокойно?
— Ты о чём? — Исгерд нахмурилась.
— Там сейчас собралось столько знатной молодёжи, сколько после выпуска вместе уже не собрать. Наверняка многим хочется побунтовать. Ты ничего не слышала? Может, какие-то тайные общества или дискуссионные кружки?
Исгерд покачала головой.
— Если что-то такое и есть, оно проходит мимо меня.
— А Волфганг? Можешь проследить за ним?
— Могу, только это ничего не даст. Он почти весь день проводит со мной. И в жизни не станет посещать никакой тайный кружок. У меня порой такое чувство, что он — статуя в память о семи поколениях своих предков, а не человек.
Хельга задумчиво молчала, так что Исгерд пришлось самой спросить:
— Что-то происходит?
— Да как сказать…
Хельга побарабанила пальцами по столу.
— После войны мне удалось тем или иным образом собрать в своих руках контроль над большей частью освоенных земель. Пусть формально они и находятся в руках великих семей, без моего патента они не могут ни продать их, ни сдать в аренду. Фактически всеми материальными ресурсами на протяжении последних двадцати лет распоряжалась я. Точно так же и держатели крупного капитала наподобие Мелбергов все серьёзные сделки должны были проводить через Сенат. Думаю, ты понимаешь, что подобное положение вещей устраивало не всех.
— Если у кого-то есть власть, всегда найдётся кто-то, кто хочет её отнять. Почему тебя вдруг стал беспокоить этот вопрос?
Хельга молчала какое-то время, прежде чем решилась сказать:
— Было покушение. Идиотское, как никогда. Бросили бомбу в мой кортеж, когда я ехала в Сенат. Думаю, меня скорее хотели предупредить или напугать. Вот только кто и что хотел этим сказать?
— Великие Дома вряд ли…
— Сами по себе — может, и нет. Не думаю, что Константин решится мне угрожать, он слишком хорошо меня знает. Хотя я бы не стала отметать и этот вариант. Если он сговорится с Краузами, то они могут составить достаточно сильную коалицию.
— Тебе видней, но дети их друг на друга даже смотреть не хотят.
— Вот и я думаю, что эти двое — герцог Крауз и князь Рейнхардт — никогда не найдут общего языка. Но если мятежники смогли добраться до столицы и даже провезти оружие сюда… Значит, у них есть свои люди в администрации. Иначе никак. А это в свою очередь предполагает, что мы говорим уже не об отдельных пиратских бандах, где-то в Гесории зреет раковая опухоль… только где, и кто ей руководит?
— Чего они хотят? — спросила Исгерд, мысленно перебирая лица всех, кого видела за последний год, и пытаясь представить, кто из них может на самом деле заинтересоваться революционными идеями.
— Они выступают под лозунгами свободы, но я не уверена, что сами знают, о чём говорят. Мне кажется, корни движения уходят за пределы круга Айна. Их спонсируют из Кагеора.
Исгерд откинулась на спинку кресла и побарабанила пальцами по столу.
— Если ты спросишь меня — тем больше причин восстановить Серую Стражу. Я здесь как в целлофановом пакете сижу. У меня нет никаких средств, чтобы тебе помочь. А если бы у меня были свои люди, преданные и обученные так, как я говорю…
— Серую стражу… — пробормотала Хельга и вздохнула, — не говоря о том, что как только Орден вернётся, его тут же свяжут с моим именем, на его организацию уйдёт несколько лет. Я вовсе не уверена, что это время у нас есть.
— Он мог бы быть уже возрождён.
Хельга качнула головой.
— Ладно. Я помню, о чём мы с тобой говорили. Получай диплом и возвращайся назад.
Ко дням вручения диплома и выпуска из академии Исгерд прислали новый камзол. Она как раз примеряла его перед зеркалом, когда услышала из-за спины голос Волфганга:
— Исгерд Ларссон, вы пойдёте со мной на бал?
Губы Исгерд дёрнулись. Первым порывом было ответить: «Как будто мне есть из чего выбирать». Но она увидела серьёзное лицо Волфганга, отражённое в зеркале позади неё, и сдержалась.
— Да, сэр Рейнхардт, — сказала она вместо этого, стараясь не замечать прозвеневшую в собственном голосе тоску.
Диплом мало значил для неё, потому что почти всё, чему обучали в Академии, она уже знала, когда прилетела сюда. Сама церемония далась ей с трудом, потому что Исгерд не любила подолгу стоять на месте и не делать ничего.
Бал она встретила с не меньшим равнодушием. Они с Волфгангом церемонно вошли в главную залу, и обоих объявил распорядитель бала. Исгерд невольно стиснула свободную руку в кулак, вспомнив, как так же, полгода назад, входила во дворец Краузов.
Они провели вместе три танца — как требовали того прличия — а затем Волфганг, извинившись, отлучился поздороваться с друзьями.
Исгерд поймала стюарда и, стащив у него бокал вина, пристроилась у стены в тени, там, где её должно было видеть как можно меньше людей.
За год обучения она так и не завела друзей — впрочем, и не стремилась к этому. Проблемы однокурсников казались ей детскими и чужими.
Потягивая вино, она стояла и смотрела, как кружатся в танце пары, пока взгляд её не упал на Ролана, так же стоявшего у стены в одиночестве.
Ролан смотрел на неё.
Исгерд сглотнула. Ей показалось, что её захлёстывает горячей волной.
«Подойди!» — звенело внутри. Но Ролан стоял неподвижно, и сама она тоже не делала ни шага. «Просто… попрощаться…» — сказала она себе, и, будто услышав эти слова, Ролан двинулся к ней.
Сердце Исгерд забилось бешено, как колокол в тризну. С каждым шагом Ролана оно готово было выпрыгнуть из груди.
А тот двигался мучительно медленно, и Исгерд начинало казаться, что она раньше сойдёт с ума, чем закончится это мучительное сближение.
Наконец Ролан замер в паре шагов от неё — так далеко, что Исгерд казалось, что их разделяет океан.
— Леди Ларссон, — сказал он, и от одного тембра этого голоса по позвоночнику Исгерд пробежала дрожь.
— Сэр Крауз, — ответила она негромко. Голос не слушался.
