Глава 13
Хенрик угостил меня морсом. Он накрыл на маленьком столике в углу комнаты. Я делал крохотные глотки, один за другим, ведь пока я пил, можно было ничего не говорить.
Хенрик смотрел на меня.
– Сколько тебе лет?
– Скоро одиннадцать.
– Одиннадцать? Ты выглядишь младше своего возраста.
– Да, я немного… низковат.
– Когда-то я знавал мальчика, похожего на тебя.
– Правда?
– И ты не любишь играть в футбол.
– Нет, не люблю.
– Вот и он не любил. Знаешь, чем он занимался, когда остальные убегали играть в футбол на переменах?
– Нет.
– Он рисовал.
– Вот как.
– Благодаря рисованию он пережил начальную школу. И среднюю тоже. И в итоге рисование стало его профессией.
Он обвёл рукой висевшие вокруг открытки, и тут я понял.
– Этим мальчиком были вы!
– Да, ты совершенно прав.
– Так вы их и рисуете, не только печатаете!
– Да, все открытки здесь нарисовал я.
– А я не умею рисовать, – сказал я. – Зато я умею плавать. И у меня есть друг, который тоже любит плавать.
– У тебя много друзей?
– Нет, только один.
Тут я осёкся. Ещё же Хедвиг. И вообще, я был не уверен, что мы с Юном по-прежнему друзья. В последнее время я всё больше и больше сомневался в этом.
– Я хотел сказать, двое, – поправился я. – У меня двое друзей.
– Двое хороших друзей лучше, чем сотня плохих, – ответил Хенрик.
Он посмотрел на мой почти опустевший стакан и подлил мне ещё морса.
– Понравился морс?
– Да!
– Пей на здоровье, у меня ещё есть.
Хенрик снова улыбнулся, и я почувствовал, что он мне по-настоящему нравится.
– Как он работает? – спросил я, кивнув на печатный станок.
– Эта старушка? – Хенрик встал и положил руку на станок. – Я зову её Мартой. У всех станков здесь есть имя.
– Да? А почему?
– У любой уважающей себя машины должно быть имя.
– Да, наверное, вы правы.
– Подойди сюда, – сказал Хенрик. – Я покажу тебе, как это делается.
Он достал тюбики с красками и нанёс краску на большие металлические валы.
– Один цвет за раз, – произнёс он.
Он нажал на большую красную кнопку, и из отверстия посыпались открытки. Сначала только с красным цветом. Потом он нанёс синюю краску. Там, где синий смешался с красным, получился фиолетовый. Под конец он нанёс жёлтую. Когда она смешалась с красной и синей, получились оранжевый и зелёный цвета. Я не мог глаз оторвать. Вылезавшие из отверстия открытки становились красивее с каждым добавленным цветом.
Пока мы печатали открытки, прошло довольно много времени. Мои щёки горели, я совершенно забыл, зачем пришёл. Нужно было нажимать столько кнопок, тянуть за столько рычагов, помнить о стольких вещах, что я ни о чём другом не успевал и думать.
В конце концов мы напечатали целую партию открыток. Целую стопку. По четыре на каждом листе.
– Теперь надо их разрезать, – сказал Хенрик.
И он повёл меня к другому станку.
– Её я зову Кларой.
– Почему? – спросил я.
– А разве она не похожа на Клару?
– Пожалуй, – засмеялся я.
Мы положили стопку открыток на металлическую пластину, и Хенрик показал мне, как нажимать на огромный рычаг так, чтобы нож разделил листы надвое. Потом мы проделали это ещё раз, и у нас из каждого листа получилось по четыре открытки.
– Прошу!
Он протянул мне одну из них.
– А эту дарю в благодарность за помощь.
– Спасибо! – сказал я.
Хенрик улыбнулся.
– Сделаем ещё стопочку?
– Давайте! – ответил я.
И тут я вспомнил про виллу «Веточка». И про Хедвиг. Я же за этим пришёл! И теперь, когда мы с Хенриком так подружились, выпили вместе морса и напечатали кучу открыток, я же могу его спросить?
– Я хотел кое-что сказать, – проговорил я, запинаясь. – Вернее, спросить. Я видел вас сегодня… и не только сегодня, но и раньше…
– Да?
– Да… – Я набрался храбрости. – У виллы «Веточка».
– Что?
Хенрик нахмурился.
– Я видел, как вы стоите там перед домом.
– Видел, значит.
Он отвернулся и взялся подметать обрезки бумаги с пола под Кларой.
– Хенрик? – позвал я. – Разве мы не собирались напечатать ещё стопку?
Он подтянул рукав рубашки и быстро взглянул на часы. Вряд ли он мог успеть что-нибудь на них разглядеть.
– Сколько уже времени! – сказал он. – У меня очень большой заказ на завтра. Мне надо поторапливаться.
– Но… – я решил не сдаваться, – что вы там делали, у виллы «Веточка»? У вас были ключи, но внутрь вы не пошли.
Он снова взглянул на меня, и теперь взгляд у него был такой же странный, как в тот самый первый раз, когда я его увидел. Сердитый, или печальный, или и то и другое?
– Держись подальше от того дома, – сказал он.
Щётка и совок у него в руках дрожали.
– Но почему?
– Просто держись подальше, и всё.
– Но…
– А теперь тебе пора. Мне надо работать.
Домой я успел как раз к обеду. До сих пор я так и не рассказал о Хедвиг и вилле «Веточка» ни маме, ни папе. Поэтому о Хенрике и типографии я тоже решил не рассказывать. Раньше они бы наверняка заметили, что со мной что-то не так, но теперь они ничего не замечали. Как обычно, я лёг спать, а на следующий день, как обычно, пошёл в школу. Но я всё время думал о Хенрике. И о Хедвиг. И о вилле «Веточка». Из школы я забежал домой, наскоро съел бутерброд и кинул в сумку коньки. Я должен обо всём расспросить Хедвиг, просто обязан.
