3.3.41
Прошлым вечером с Г.
{436} осматривали убежище в крипте под церковью Гринвич. Обычные деревянные просевшие нары, грязные (и, несомненно, с наступлением тепла станут вшивыми), плохо освещенные и вонючие, но в этот конкретный вечер было не слишком многолюдно. Крипта попросту система узких коридоров, проходящих между склепами с именами похороненных в них семей, наиболее недавние около 1800-го…. Г. и другие настаивали, что я не видел самого худшего, потому что по ночам, когда тут все заполнено (около 250 человек), вонь становится почти невыносимой. Однако я придерживаюсь мнения, хотя никто из остальных со мной не согласился, что для детей гораздо хуже играть среди заполненных трупами склепов, чем потерпеть некоторое количество вони от живых людей.
4.3.41
В Уоллингтоне. Крокусы повсюду, несколько желтофиолей дали бутоны, подснежники во всей красе. Зайцы парами сидят в озимой пшенице и глядят друг на друга. Время от времени в этой войне, раз в несколько месяцев, удается на несколько мгновений вынырнуть и заметить, что Земля все еще вращается вокруг Солнца.
14.3.41
Последние несколько дней повсюду были слухи, а также намеки в газетах, что на Балканах «что-то вот-вот произойдет», т. е. мы собираемся послать экспедиционные силы в Грецию. Если так, это, очевидно, должна быть армия, которая сейчас в Ливии, или ее основная часть
{437}. Месяц назад я слышал, что Метаксас
{438} перед смертью просил у нас 10 дивизий, а мы предложили ему 4. Кажется крайне опасным рисковать армией где-либо к западу от Проливов. Чтобы составить сколько-нибудь стоящее представление о стратегии подобной кампании, нужно знать, сколькими людьми располагает Уэйвелл и сколько нужно, чтобы удерживать Ливию, как обстоит дело с морской переправой, в каком состоянии коммуникации между Болгарией и Грецией, сколько своих танков немцы сумели провезти через Европу и кто реально контролирует море между Сицилией и Триполи. Было бы чудовищным несчастьем, если бы наши главные силы застряли в Салониках, а немцы сумели бы пересечь море из Сицилии и вернуть все то, что потеряли итальянцы. Любой, кто думает об этом, разрывается надвое. Направить армию в Грецию – огромный риск и не сулит существенного позитивного выигрыша за исключением того, что, когда будет вовлечена и Турция, наши военные корабли смогут войти в Черное море; с другой стороны, если мы подведем Грецию, мы раз и навсегда продемонстрируем, что не можем и не хотим помогать каким-либо европейским странам в битве за независимость. Более всего я опасаюсь нерешительной интервенции и жалкого поражения, как было в Норвегии. Я за то, чтобы сложить все яйца в одну корзину и рискнуть крупным поражением, потому что я не думаю, чтобы любая победа или поражение в узковоенном смысле были важнее, чем эта демонстрация: мы на стороне слабых против сильных.
Беда в том, что нам все труднее понимать реакцию европейцев, точно так же как и они, видимо, не способны понимать нашу реакцию. Множество немцев, с которыми я говорил, возмущались нашей чудовищной ошибкой в начале войны, когда, вместо того чтобы сразу разбомбить Берлин, мы всего лишь разбрасывали дурацкие листовки
{439}. И все же я уверен, что все англичане были восторге от этого жеста (мы были бы в восторге, даже если бы уже тогда знали, какая чушь понаписана в листовках), потому что мы воспринимали это как демонстрацию, что с народом Германии мы не ссоримся. С другой стороны, в книге, которую мы только что опубликовали, Хаффнер
{440} заявляет, что с нашей стороны безумие позволять ирландцам удерживать жизненно важные базы и что нам следует попросту без лишних слов забрать эти базы. Он говорит, что вся Европа смеется над тем, как мы позволяем псевдонезависимой стране вроде Ирландии нас дурачить. Вот вам европейский взгляд, с полным непониманием англоговорящих народов. Вообще-то, если бы мы захватили ирландские базы силой, без долгой предварительной пропаганды, реакция общественного мнения не только в США, но и в Англии была бы катастрофической.
Мне не нравится тон официальных высказываний об Абиссинии. Они бормочут, что после возвращения императора там понадобится британский «резидент», как при дворах индийских раджей. Реакция может оказаться чудовищной, если мы допустим, чтобы хотя бы предположительно было сказано: мы забираем Абиссинию себе. Если итальянцев удается выгнать оттуда
{441}, у нас есть шанс сделать замечательный жест, убедительно продемонстрировав, что мы боремся не только ради собственной корысти. Это вызовет отклик во всем мире. Но хватит ли им духа и достоинства поступить так? Уверенности нет. Можно предвидеть благовидные предлоги, которые пойдут в ход, чтобы присвоить Абиссинию себе, весь этот вздор о рабстве и т. д., и т. д.
