– Ветер боковой, шквальный, – напомнил Иосиф.
Это я чувствовала. Всеми силами держа горизонт и курс. Сесть еще надо с первого раза.
– Начинаю снижение, – сказала я. – Марк, иду на правом резерве, расчистить коридор!
Иосиф тут же задал координаты.
– Вас понял, сделаем.
Дронов меньше не становилось. Марку и Патрику приходилось нелегко, но мне было в разы тяжелее. Я была с пассажирами. Еще надо сесть!
– «Вирджиния», борт 26, расчистить посадочную палубу! Аварийная посадка, горючего на один заход.
– Как всегда, борт 26, все сделаем. Видим вас, откорректируйте курс.
Дальше шли указания Иосифу.
– Высылаем два звена.
– Спасибо, «Вирджиния»!
Истребители взмыли с палубы. Как красиво! Вот почему я стала летчиком!
Самолет тряхнуло. Что это?
– Что это? – спросила я вслух.
– Правый резерв, – Иосиф пристегнулся.
Да чтоб вас там всех! Самолет трясло: ветер, воздушные ямы и ни капли топлива!
– Проверь закрылки! Надо попытаться сбросить скорость!
Закрылки и штурвал – все, что у меня есть. И полный самолет людей. Не помню, когда я так ругалась в последний раз. Однажды, пару веков назад, один парень посадил «Боинг», протянув без горючего 120 километров, и посадил самолет на остров. У меня авианосец. Меньше острова. Гораздо. И у меня один заход.
Самолет трясло и болтало.
– Мы слишком быстро снижаемся! – Иосиф манипулировал закрылками.
А что я могу? Я это-то еле удерживаю. Я неотрывно следила за показателями, держа в поле зрения светящийся всеми огнями авианосец. Чертов шторм!
– «Вирджиния», иду с пустыми резервами, возможности маневра нет!
– Борт 26, видим вас, сейчас откорректируем курс, не промахнетесь!
Да уж надеюсь!
– Скорость?
– Триста пятьдесят.
Господи, помоги мне! Я знала, какой кошмар теперь будет преследовать меня по ночам. Вот эта вот посадка! Сметем все к чертям! Если не сбросим скорость, вылетим за борт.
– Иосиф, выпусти закрылки полностью!
– Есть.
Я прямо слышала его голос: «Рано». Другого выхода не было. Теперь все буквально в моих руках.
– Молитесь все…
Все произошло слишком быстро. Касание, переднее шасси вылетает, сброс тормозных колодок, резина на оставшихся шасси лопается, нас ведет и крутит по палубе. Мы в четыре руки выкручиваем штурвал. Скрежет металла. Носом пропахиваем палубу так, что искры летят. Прорываем «баррикаду». Удар – и мы замираем. Левое крыло свисает за борт, нос уперся в мощные кнехты авианосца. Я сижу оглушенная.
Иосиф медленно отстегнул ремни и повернулся ко мне.
– Давай, милая, все, мы сели. Слышишь? Ты все сделала, давай, – он отстегнул мои ремни и с усилием оторвал сначала одну, потом вторую руку от штурвала.
Я провела дрожащей рукой по лицу. Снова скрежет, и самолет качнуло.
– Все из самолета, быстро! – я метнулась в салон. – Все на выход! Барт, аварийный трап, быстрее!
Я успела увидеть бледного дядю, все целы! «Птицы»! Я рванула в хвост. Неожиданно Джейкоб перехватил меня железной хваткой и перебросил к трапу.
– Брось все! На выход!
Мы скатились по аварийному трапу и едва успели отбежать, как очередной порыв ветра и крен палубы сделали свое дело – самолет ухнул за борт.
– «Птицы»! – в отчаянии закричала я.
Как мы проведем съемку?! Что теперь делать?!
– Очистить палубу! – к нам подъехал кар. – Быстрее! Истребители возвращаются!
Барт подсадил сэра Энтони, остальные запрыгнули сами, и кар помчался по мокрой палубе. Только оказавшись в тепле, я поняла, что промокла насквозь. Зубы стучали. Кто-то втискивает в руки стакан: «Выпей». Я пью. Ничего. Меня трясет. Барт укутывает меня в одеяло и усаживает рядом с дядей.
– Фрэнсис, – севшим голосом говорит сэр Энтони.
– Я знаю, дядя, прости! Обещаю, в следующий раз…
– На следующие переговоры ты идешь со мной.
Я обалдела. Еще один стакан чего-то, и по телу разливается тепло. Руки наконец-то расслабляются. Появились Марк и Патрик.
– Морган, черт, вот это посадка! Я такого никогда не видел!
– И больше не увидишь, – спокойно сказал Марк. – Надеюсь, – он хлопнул меня по плечу. – Молодец.
Спасибо, наверное.
– Полковник Морган!
Я различила командира Вилсона.
– Командир! Простите за палубу, – я не могу встать, ноги как ватные.
– Какая палуба? Все починим, как только шторм стихнет. Второй раз вы садитесь на мой корабль и снова с фейерверком!
– Это не первый раз? – спросил уже ничему не удивляющийся сэр Энтони.
– Вторая аварийная посадка, – улыбнулся капитан и представился моему дяде: – Командующий авианосцем капитан Вилсон.
– Сэр Энтони Морган Мак-Кормик. Это моя племянница.
Это что, гордость в его голосе?
– Эй, Фрэн, как ты?
Барт. Барт!
– Нормально, – я хочу взять его за руку.
– У-у, пойдем-ка, давай, – он поднимает меня. – Сколько ты выпила?
– Не знаю… Два стакана… Что это было? Ноги не держат…
– Пойдем. Марк, помоги, – он закидывает мою руку себе на плечо, вторую подхватывает Марк. – Кто ей дал два стакана?
– У нее руки не разжимались…
– Зато сейчас все разжалось, летать же завтра! Доброхоты, чтоб вас…
– «Птицы» пропали, Барт, «птицы»… Как летать завтра будем? С чем?
– «Птиц» там не было, милая, они были у парней на истребителях. Остальное все здесь есть. Не переживай.
– Самолет утонул… Первый раз самолет утонул…
– Это не страшно, пойдем…
Мы идем по каким-то ступенькам, ноги мои спотыкаются. Барт распахивает дверь. Каюта. Кровать. Спать…
* * *
Боже, как мне было плохо! Я без сил просто повисла на раковине. Где Генри с его адским пойлом? Где хоть кто-нибудь? В голове стучит. Нет, это в дверь.
– Кого там принесло? – едва я успела спросить, как меня снова вывернуло.
– Фрэнсис, это я!
– Док? – я едва доползла до двери и, открыв ее, с удивлением обнаружила Генри Хейворда собственной персоной. – А вы тут откуда? – только и успела спросить я, бросившись обратно в туалет.
– Так, все понятно.
Ему понятно, а мне нет. Я не первый раз пила, но первый раз мне так плохо.
