– Не ёрничай. Тайком проник в команду, чтобы передавать информацию и ещё права качаешь.
– Ничего тайного. Меня пригласил майор Костенко, зачем-то нацепивший погоны полковника. Я чуть было не отказался. Потом встретил старого друга, работающего в том же ведомстве. Он меня уговорил.
– Сколько он тебе отвалил, уговаривая. На свой страх и риск же он…
– Чуть побольше, чем Костенко.
– Видали прохиндея? Умное дитя двух маток сосёт.
– Бог с ними, с деньгами. Это его дело. А нам надо определиться, – перебил Балагур. – Почему мы до сих пор не знаем, что перевозилось на вертолёте?
– Не подлежит разглашению, – отрезал Иван.
– Тогда выясним вот что, – Молчун закурил. – Когда мы с Толей лезли на скалу, чтобы укрепить трос, по нам стреляли. Кто и зачем?
– Почему сразу не сказали? – насторожилась Маруся.
– Легко проверить. Спортсмен, правда, подтвердить не может. Займёмся арифметикой. На всех выдавали по четыре магазина к автомату, кроме проводника. Ну-ка, лейтенант, покажи, сколько осталось? Я использовал всё. Саня одну, зэка одну. Иван Николаевич и Борис из автоматов не стреляли. Итого – где ещё три рожка, если осталось одиннадцать?
– Мы стреляли в медведя. Я – одну, Шура – одну, – загибал пальцы Балагур.
– А я из ружья, – потупилась Маруся и тут же спохватилась, – по-моему, никто из них не перезаряжал.
– Может быть, бандиты с собой прихватили? – нашёлся Борис.
– Мы отпугивали медведя. Коман… товарищ лейтенант был один… Мы боялись… Стреляли вверх.
– Кто-то из вас в это время мог стрелять и по нам. Шура исключается. Он и в слона на таком расстоянии не попадет. А били прицельно.
Сашка обиженно засопел.
– Хочешь сказать, я стрелял? – хохотнул Иван. – А ты ему веришь? Чего он всё время фотоаппаратом-то? И в лесу хотел ночевать. Морзе знает. И в книге тайник. А удостоверений таких я тебе сто штук нашлёпаю. Корреспондент тоже мне!
– Чего мелешь? – возмутился Балагур.
– Подожди, Борис. Теперь о Спортсмене. Почему он умер?
– Задохнулся, – выдал Шурик.
– После таких побоев мало кто выживет, – дёрнулась Маруся.
– Эй ты, Шерлок Холмс, в игрушки пришёл играть или дело делать? – Иван поднялся. – Пойдём. Берите лопаты и…
– Никуда мы не пойдём, пока всё не выясним, – насупился обиженный Балагур. – Мне, например, тоже не нравится, когда покойники разгуливают. И почему мне про зэков никто не сказал? Все же знали!
– Бунтуете, значит? – присвистнул Бортовский. – Связи у нас нет. Это точно. Значит, нет новых указаний. А я человек военный, привык подчиняться приказам. Если нового нет, должен выполнить старый.
– Что за приказ?
– Опять с ехидством? Но я отвечу прямо: узнать судьбу академика и найти вертолёт.
– Найдём! – выкрикнул Балагур, так Архимед кричал «Эврика!» – Смотрите, какой молодец! Указал координаты! Приблизительно конечно. Вот! – он протянул листок из блокнота. Это сразу в первом письме.
– Причина аварии?! – гаркнул Иван.
– Что-то с пилотом. Какое-то «И». Остальное не разобрать.
– Погиб? Убит? Что?
– Не знаю. Смотрите сами. Чёрточек не видно, не говоря о точках. А судьба академика – вот она! – он потряс блокнотом. – «… асса… ир… мер». Пассажир умер? Краток, как телеграмма.
– Повесить за волокиту и опоздание, – вспомнив, хмыкнула Маруся, телеграммам она тоже больше не верила.
– Не шумите! – крикнул Молчун. – Умер и земля ему пухом. Я не договорил. Тем более, торопиться некуда. Экипаж мёртв.
– А радист? Который письма…
– Помните, мы взрывали в лесу? Так это он и был.
– Вы взорвали радиста? С ума сошли? Почему не доложили?
– Я всё объясню, – Маруся затараторила, соус, измазавший губы, придавал лицу испуганное выражение. Из её речи можно было понять немногое, и Молчун остановил девушку:
– Извини. Я сам. Хорошо? Нам с проводником пришлось столкнуться с некими, назовем их, «явлениями». Сегодня все стали очевидцами подобного. Маша, Толя и я нашли в лесу труп. Он выглядел мертвее мёртвого, вдобавок медведь им полакомился. А потом вдруг вцепился в Толика. Мертвец, а не медведь – вот что хочу сказать.
– Не надо подробностей, – буркнула девушка и отодвинула консервы.
– Он его взорвал. Знаете, – Молчун потёр виски, – затмило всё. Никак не могу избавиться от ощущения, что упускаю самое важное. Толик ему тогда врезал. И кулак… как бы это… чуть не насквозь прошёл. Разжиженный он был, понимаете? Вроде тугой, но вроде желе.
– Кулак что ли разжиженный или медведь, или Спортсмен? Что-то я совсем запутался, – ухмыльнулся Иван.
– А потом и Спортсмен таким же стал, – продолжал Молчун. – У него на горле царапины были, помнишь?
Маруся кивнула.
– Не верю я в монстров, Геннадий, – перебил Балагур. – Просто вчера устали все. Пульс не нащупали, решили – умер. А сегодня… Погорячились.
– Тогда это убийство? – вскочил Сашка. – Мы сами его убили?
– Непонятно.
– Лицо! У него лицо стало таким как у того, в лесу! – перебивая, кричал Молчун. – И голоса! Я слышу их! Я видел…
– Призраки! Мотоцикл! – вторила Маруся.
– Нервы у обоих ни к чёрту, – крякнул Иван. – Ну, с парнем всё ясно, на учете в психушке состоит. Не бывает живых мертвецов, призраков не бывает. А мотоциклы – такие существа есть. Но они не опасны, смею вас заверить.
– Не поймут они, – отмахнулся Молчун. – Но больше всего меня испугало последнее сообщение по e-mailу. Они действительно всё о нас знают.
– Да кто они? Просто какой-то засранец шутил!
– Откуда он мог знать, о чём мы с бандитом говорили? Имя моё? Откуда? Друг мой досье на академика давал почитать, про его эксперименты с хромосомами. Чем он занимался, Иван Николаевич? Это-то можешь сказать?
– Для чего я тебе говорить должен? И откуда мне знать? Моя задача была охранять.
– Что охранять?
– Ну… то, что на вертолёт грузили.
– Шеф твой, Костенко, тоже в досье фигурировал. Заявил, что Пантелеев работал над защитными мерами против бактериологического оружия.
– Даже так? – Балагур застрочил в блокнот.
– Крысы у него там двухголовые бегали. Ртутные инъекции им ставил. Тараканы у меня из головы не выходят.
– Тараканов твоей голове не занимать. Хотите знать, что произошло? – Бортовский одёрнул куртку и повесил на шею автомат. – Нашли вы труп, в штаны наложили. Бухнули гранатой со страха. А потом признаться побоялись. Вот и плетёте небылицы. А Спортсмен ваш с катушек съехал после вчерашнего. По роже ему досталось. И, если не ошибаюсь, подругу на глазах чуть не отодрали. Может, всё-таки отодрали, а? Вот и всё. Приступ у него вчера был. А все сразу в панику – умер, ответишь! Утром морду паштетом измазал и пошёл куролесить.
