– Он у нас только прессу читает, – подмигнут Балагур. – Ходил за газетой?
– Что сегодня по телеку? – подхватил Интеллигент.
– Спокойной ночи малыши, – хмыкнул Спортсмен.
Борису шутка показалась забавной, и он расхохотался, хлопнув ладонью по столу. Как оказалось, не ко времени.
Дверь распахнулась, и вошёл новенький. Оживление сразу прекратилось, врастая в напряжённую тишину. Свежий зигзагообразный шрам стянул левую щёку, тяжёлая челюсть, рука на повязке – заметно прихрамывая, он опустился за свободный столик и потребовал:
– Пожрать и водки!
– Извините, но…
В неприкрытую дверь тут же впорхнула медсестра:
– Вам ещё нельзя вставать!
Новенький сопя и с видимым усилием приподнял голову, неожиданно нежно пригласил:
– Сядь, сестрёнка. У меня всё нормально.
Медсестра покорно присела. Тишина в столовой становилась гнетущей, вызванная сочувствием и страхом. Все уже знали, как Новенький попал на территорию санатория.
– Даже не поздоровался, – тускло усмехнулся Спортсмен.
– Расскажи подробно, – попросил Интеллигент.
– Обедом накормим, но водку не подаём, – обиженно звякнуло у раздатки в ответ на застенчивый шёпот медсестры, которой Новенький уже что-то наплёл на ушко.
– Рассказывать особо не о чем, – Спортсмен осушил стакан компота, маленький кадык вздрагивал при каждом глотке. Наконец, поставив стакан на стол, продолжил: – Пошли мы с Марусей за грибами…
– Это инструктор с лыжной базы? – уточнил Интеллигент.
– Не перебивай! – отмахнулся Балагур.
– Я, конечно, поприставал для порядка, – Спортсмен сделал два коротких рывка руками, разминая мышцы спины, что никак не вязалось с рассказом, – а потом видим – этот субчик в кустах валяется. Я подумал, что кто-то из своих уквасился. Помните, как Лысый до туалета не дошёл… Короче, она канючит: «Пойдём, посмотрим. Вдруг человеку плохо?» Ему было не просто плохо, а поплохело давно и прочно. От одежды одни лоскутки остались.
– Неужели он оттуда… из пожара? – интерес загорелся в телячьих глазах Интеллигента.
– Сергей Карлович сказал, что сообщит куда надо, – пояснил Спортсмен.
– Это сколько же километров он добирался? Пешком?
– Поправится, расскажет. Это я гарантирую, – Спортсмен хитро подмигнул, вышел из-за стол а и направился к Новенькому.
Медсестра с тоской затравленного зверька наблюдала, как её пациент поглощает биточки.
– Привет, погорелец, – Спортсмен осторожно хлопнул Новенького по здоровому плечу и присел рядом.
– Ты кто? – не поднимая головы прохрипел тот.
– Вот те на! А кто тебя вчера на горбу из леса тащил? Не помнишь?
– Болею я. Рука горит. В башке туман какой-то. Водки бы.
– Вам нельзя, – попыталась протестовать медсестра, – до приезда главврача вы мой подопечный.
– Как это нельзя? – почему-то возмутился Спортсмен, словно это ему отказали. – Человек, можно сказать, с того света прибыл. Ему сейчас всё можно. Шурик! – крикнул он через весь зал. – Там у меня в тумбочке лекарство стоит. Понял?
Интеллигент кивнул и растворился в бледно-голубом коридоре.
– Как дела? Что в прессе пишут? – поинтересовался Балагур.
– Если сегодня не будет дождя, завтра нам придётся уехать, – пояснил Молчун.
– Говорила мне мама – отдыхай в Крыму, – потянулся Балагур. – Неужели всё так серьёзно?
– Пишут, что огонь сдерживается. Но, по-моему, врут, – поделился Молчун.
Новенький внезапно повернулся в его сторону:
– Говоришь – горит?
– Синим пламенем, – отозвался Балагур.
Вернулся с «лекарством» Интеллигент. Не обращая внимания на протесты медсестры, Спортсмен набулькал Новенькому с полстакана и себе четвертинку:
– Ну что, погорелец, жить будем?
Новенький залпом выпил, занюхал раскрошенным хлебом.
Столовая незаметно опустела, на кухне уже брякала посуда и журчала вода. Обед закончился. Сонный час, затем прогулка и ужин. А там и до ночи недалеко. Интеллигент во все глаза уставился на Новенького – так смотрят только мальчишки и только на космонавтов. Тонкие, восковые черты лица оттенялись густыми чёрными и длинными волосами, перетянутыми на затылке в косичку, что делало его похожим на хиппи или рок-певца. Долговязая, до конца не оформившаяся фигура напряглась в ожидании.
– Шурик, налить? – поинтересовался Спортсмен.
Интеллигент кивнул и взял стакан.
– Устроили здесь ресторан, – проворчала раздатчица, убирая грязную посуду.
– Не шуми, мать, – сверкая золотыми зубами, произнёс Спортсмен, – видишь – человек терапию применяет?
Балагур и Молчун подошли к столику, встреченные настороженным взглядом медсестры.
– Говорят, эвакуируют завтра. Надо бы Сергея Карловича найти, уточнить, – сообщил Балагур.
– К чёрту! – Новенький оттолкнул тарелку. – Мужики, дотащите до телефона…
2
Эта ночь как медленная-медленная река,
и в ней отражаются из неслыханной выси
белые-белые, невесомые облака
моих бессонниц и непрошеных мыслей.
А. Катков
Спортсмен пошарил рукой по тумбочке, нащупал часы, включил подсветку – полпервого. Окна залапала ель, рядом трепыхалась на ветру хрупкая берёза. «Я в санатории» – сказал он сам себе. Но почему бессонница? Здесь. В покое. В тишине. Почему? Бывало, только мысль пронесётся: «Ого! Вот я и в Швеции!», и голова уже примагнитилась к подушке; «Чёрт возьми, а я ведь в Аргентине!» – и «на массу». Что случилось? Ребята гуляли по ночному Бродвею, он спал. Ослепительная девица лёгким прикосновением звала в казино Лос-Анджелеса, а его тянуло в кровать и без всяких девиц. Выбрался погулять однажды, да и то – напился! Почему же сейчас сон не приходит? Может быть, если бы не досыпал тогда, то сейчас бы спал, как младенец?
Все ровно подстриженные, газоны с чёткими линиями штрафных площадок слились в одну бесконечную лужайку. Зачем всё было? «Сынок, мы всё видели по телевизору. Что случилось?» «В команде произошла замена…» И боль! Боль свернула, закружила. Как колется проклятый газон! Уже брызгают в лицо, а он знает, что руки массажиста бессильны. А потом – тяжёлые бивни гипса, костыли и скелет аппарата Елизарова. И всё! Но ещё не покидала надежда – ведь он герой! Знаменитость! Его примет родной город и будет носить на руках. Он ясно рисовал себе, как небрежно разместив на груди все шесть золотых медалей, сжимая в руках охапки кубков, сойдёт на платформу родного вокзала, и десяток медных труб встретят его радужным маршем. Дети выбегут с цветами, ему обязательно хотелось, чтобы это были тюльпаны! И она, та Танька, что так долго и упорно сердилась на его каждодневные тренировки, побежит навстречу, разметав по ветру волосы, плавно обнимет и прижмётся к груди, а девчонки в стороне будут завидовать и восхищаться.
