Я полагала, мы встанем в круг и произнесем заклятье на мертвом языке. Но древние таинство проводилось за столом. К счастью. Останься я на ногах, непременно бы рухнула. Плохо помню, как всё началось. Я сидела, гипнотизируя взглядом бокал, а потом накрыли картинки. Поглотили, стерев меня из бытия. Осталось лишь прошлое Гвендарлин. Точнее, его «рождение». А я… я перестала быть собой. Превратилась в кирпичик, заложенный в основание замка. В один из сотен до и после меня.
Быть может, в этом и суть проклятья ордена? Каждый раз во время обряда защитники расстаются с частичкой магии, отдавая Гвендарлин нечто важное — кроху за крохой?
Наваждение схлынуло так же внезапно, как накатило. Сознание выбросило назад — сквозь пласты столетий. Взгляд уперся всё в тот же сосуд. С кровью. Или не с…
— Ох!
На дне переливалась серебристая жидкость, словно ее наполняли звездочки.
— Это подарок для истинного духа Гвендарлин, — пояснила Юмми.
— Не в качестве напитка, надеюсь?
— Этого никто не знает. Наутро бокал пустеет.
— Не знает? — изумилась я. — Никто не проверял за столько веков?
Я, конечно, понимала — правила ордена, почтение духу и всё такое. Но с трудом верилось, что не нашлось ни одного защитника, которому хватило смелости (а, точнее, наглости) пробраться сюда посреди ночи и отследить, что происходит с содержимым бокала. Взять нынешний состав. Брайс на пай-мальчика не тянет. Да и Ульрих тоже.
— Невозможно, — улыбнулась Юмми хитро. — Вход в убежище закрывается в обрядную неделю. Каждую ночь. Запечатывается изнутри. Не попасть.
Ого, как! Дух тоже не идиот. Понимает: дети, есть дети. С ними лучше перебдить.
Расходились по двое или трое. Меня вознамерился проводить Элиас. Но его перебил неугомонный полуведьмак.
— Лучше я. Мне все равно в ту сторону.
Эмилио подозрительно покосился на Ульриха, но лицо зеленоглазого нахала оставалось невинным, как у светлой первокурсницы. При всем желании, не заподозришь подвоха. Но я-то понимала: услужливость неспроста. Паразит снова жаждет попасть внутрь стены во имя ведьмовских штучек. Обойдется. Друзья меня и так, наверняка, потеряли.
Я ошиблась. Ульрих не собирался просить об одолжении. Наоборот, сам его оказывал.
— Держи, — по дороге в мою ладонь лег зеленоватый камушек. Таких на берегу можно собирать горстями.
— Семейная реликвия? — сострила я.
Не удержалась, как обычно. И почему с Ульрихом вечно так? Я же могу разговаривать, не огрызаясь, с другими полноценными. И другими парнями. Даже Брайсу гораздо реже хочется заехать кулаком в нос.
— Реликвия, — буркнул полуведьмак. — Но не семейная. Помогает не спать, когда у остальных не выходит.
Я остановилась посреди коридора. Слова застряли в горле.
Неужели?!
— Топай, Лилит. Топай, — Ульрих подтолкнул меня под зловредный гогот второкурсников, рассевшихся на нижних ступенях лестницы метрах в двадцати от нас.
— Гады, — прошептала я под нос. Как же достали насмешки и пренебрежение!
Ершистый характер не выдержал. Я слишком устала за последние месяцы. Вымоталась физически и морально. Поравнявшись с весельчаками, я показательно щелкнула пальцами и процедила со зловредной усмешкой:
— Довыпендриваетесь. Сожгу живьем.
Улыбки погасли, как звезды поутру. Угроза прозвучала слишком многообещающе.
Ульрих не оценил моих «стараний».
— Думаешь, репутация стервы принесет тебе пользу? — спросил он, отойдя на безопасное расстояние от встревоженных мальчишек.
Вместо ответа я задала встречный вопрос:
— Так что там со снами и бодрствованием?
Полуведьмак закатил бесподобные глазищи.
— Иногда ты так туго соображаешь. Вспомни, что случилось в твою первую ночь духа.
Я передернула плечами.
— Помимо бегства от призрака лунной башни и блуждания внутри стен?
— Я не о том. Что было раньше?
— Я встретила тебя с Элиасом. Вы искали Нильса.
— Угу. В ночь, когда все спят, как сурки.
Я споткнулась о невидимое препятствие. Пропасть!
Ну, правда! Столько времени размышлять о способах не спать в ночь духа и ни разу не поинтересоваться, как сие удалось троице полноценных! Да ты гений, Лилит София Вейн!
— Это ве-ве-ведьмовские штучки?
— Угу.
— И Нильс?
— Не совсем. Я подарил ему талисман. От дурных снов. Не подумал, что он и в новолуние сработает. Благодаря камушку мой поросенок-брат и отправился на поиск приключений, доказывая старшекурсникам состоятельность. Я поздно вычислил промах. Пришлось будить Элиаса и просить применить родовой дар Ван-се-Росса.
— А Элиас…
— Такой же тугодум, как ты.
У меня голова шла кругом. Добраться бы до кровати и прилечь, чтобы подумать в одиночестве. А еще лучше — освободить голову от мыслей или же воспользоваться вспомогательной магией мэтра Шаадея и погрузиться в контролируемый сон о чем-то приятном и светлом, где нет места ни злым духам, ни выбивающим из колеи полуведьмакам.
Реализовать задуманное не трудно. Мы как раз дошли до сектора полуцветов. Но я не спешила открывать дверь. Посмотрела на Ульриха испытывающе.
— А у тебя какие родовые дары?
— Мой дар бесполезен, — ответил парень уклончиво. — Коричневый цвет магии вообще не считается выдающимся.
— Дар? Почему ты говоришь в единственном числе?
Ульрих усмехнулся с видом мага, застигнутого врасплох.
— ЛИЛИТ!
Мы с парнем подпрыгнули одновременно, не ожидая ни шума, ни вторжения. По коридору к нам быстро приближались взволнованные Агния и Шем.
— Лилит, мы тебя везде искали! — объявила подруга и прожгла гневным взглядом Ульриха.
Официальный «жених» недалеко ушел от огневички. Посмотрел на моего спутника с ненавистью, способной сотворить проклятье на несколько поколений.
Но полуведьмака разве проймешь?
— Кажется, я исполнил роль провожатого.
Он отвесил шутовской поклон и покинул поле несостоявшегося боя.
— Позер! — процедил ему вслед Шем.
Агния набросилась на меня.
— Разве я не просила держаться подальше от Ульриха Бернарду? Лилит, ты вообще о чем думаешь? Вроде разумный полуцвет, а на деле сплошное легкомыслие!
Но едва ли я слышала претензии подруги. Голову занимали глупые мысли. Например, что коричневый цвет магии, пусть и не выдающийся, зато отлично сочетается с синим. И вообще, подумаешь, что я не полноценная. Ульрих тоже не настоящий маг.
