— Допустим, мы выберемся незамеченными, — шепнула я Элиасу. — Но испытуемые сдадут вас с потрохами. Ради собственных шкур.
— Не сдадут, — усмехнулся младший герцог. — Пойло, что они глотали, не способствовало успеху на испытании. Это зелье забвения. Стирает из памяти всё, что связано с орденом. Древний рецепт, противоядия не существует.
— Но зачем…
— Принимать его перед попыткой засунуть руку в стену? — усмехнулся Элиас. — Потому что по своей воле никто не согласится. Приходится хитрить. Зелье действует не сразу. Нужно активировать его в течение суток особым заклятьем. Рашель сделала это, отправляя олухов прочь. Мы умеем подчищать за собой. Хм. В большинстве случаев.
— Но мэтры тоже не идиоты.
— Нас охраняет мощнейшая магия, Лилит. Большинство мэтров понятия не имеют, с чем имеют дело, а посвященные никогда не предадут орден, пусть больше и не входят в него.
— Твой брат?
— Да. И Дитрих.
Я споткнулась. Дитрих? Ого!
Эта магиня — кладезь сюрпризов.
— Хорош болтать, — приказал позади Тео. — Лучше озадачьте мозги насущной проблемой.
Остаток пути прошли молча. Я ловила себя на мысли, что происходящее напоминает сон.
В самом деле, неужели, я утерла носы полноценным и стала соучастницей преступления, ради раскрытия которого директор Бритт готов сорвать со всех маски?
Маски?! Ох! Там же Шем, Агния, Лиан и остальные полуцветы! Им запрещено посещать маскарад! А, значит, пиши пропало…
— Это то, что я думаю? — осведомился Элиас нервно, указывая пальцем на золотистую дымку в оливковом коридоре снаружи.
— Да, преграда, — ответила я сердито. Душа разрывалась от обиды за собратьев, попавших под раздачу ни за что.
Внутри особой дороги ничто не мешало идти дальше, и я прибавила шаг под учащенный стук сердца. Вот и коридор, который мы с Ульрихом покинули вечность назад, и дверь в бальный зал, прекрасно видная через прозрачную стену. Здесь не выйти. Алакс Риц с приподнятой маской оленя (хватило наглости выбрать благородное животное!) говорил с Дитрих, облачившейся в костюм птицы с золотистым оперением.
— Поздно, — простонал Брайс.
Навстречу Рицу с Дитрих шагал директор Бритт в компании других мэтров. Плащ парусом развивался за спиной, делая фигуру пожилого мэтра значительнее.
— Пора, — объявил он воодушевленно. Разве что руки не потер в предвкушении.
— Директор, вы уверены, что стоит… — вставил Эмилио Ван-се-Росса, которому очень шел образ горностая.
Бритт не удостоил среднего герцога ответом и рывком распахнул дверь в зал. Музыка мгновенно стихла, оставив недовольный ропот, но и он растворился, едва ученики сообразили, кто стал причиной окончания вечеринки. Мэтры последовали за директором, и у нас появился шанс выскочить в коридор и прокрасться в зал, воспользовавшись суматохой. Но в последний момент в коридоре осталась леди Сесиль в идеально подходящем костюме вороны.
— Старая ведьма! — выругался Тео.
— У меня идея! — радостно оповестила всех белка. — Только Брайсу придется получить по физиономии. От Рашель.
— Чего? — спросили упомянутые члены ордена в один голос.
— Ваша ссора никого не удивит, — пожала плечами белка. — Элиас, у тебя осталась хлопушка скунса?
— Да, но вонь будет стоять страшная.
— То, что надо. Отдай Брайсу. Взорвет в ответственный момент.
— Но… — воспротивился тот.
— Хочешь отвечать за скунса? Или за орден?
Брайс чуть не рычал от обиды. Но отвечать за орден явно не желал.
— Ладно. Должна будешь по гроб жизни, Юмми Свон!
— Мне тоже, — вставила Рашель.
— Договорились. Теперь надо подойти вплотную к залу. В смысле, стена к стене.
Белка, которую за вечер впервые назвали по имени, обращалась ко мне, но не прямо, а будто ко всем сразу.
— Без проблем, — буркнула я.
Достали! Будто это мне требовалась помощь, а не им.
Пришлось сделать крюк, но время в запасе оставалось. Директор, встав в нескольких шагах от входной двери, произносил речь. Нёс ахинею, объясняя, что неизвестные ученики вскрыли кабинет мэтра Рица, украв личные ценности, и виновных следует непременно призвать к ответу. Он-де сожалеет о крайних мерах, но ввиду дороговизны пропавших предметов вынужден к упомянутым мерам прибегнуть. Гости маскарада не обрадовались новости, зал наполнил недовольный шепоток. Похоже, не только полуцветам не улыбалось раскрываться личности. Маски многих сегодня сподвигли на «приключения».
— Начинайте ссориться, — велела белка, поднимая руки над головой.
— Плохая идея, — пробормотал Ульрих. — Магию Юмми могут распознать.
— Ни за что, — ответил Элиас шепотом. — Директор не поверит, что его любимица в ордене.
Рашель встала напротив Брайса, закрыла глаза, вспоминая причиненные обиды. Удалось на славу, ибо завопила сестрица Свена так, будто парень проклял ее род до седьмого колена.
— Да пошел ты, Брайс Райзен! Никчемный кретин! Криворукий недоумок!
Пальцы Юмми задрожали, и мы, как наяву, увидели ссорящуюся парочку посреди бального зала. Во плоти! Хотя оба, по-прежнему, стояли рядом за призрачной стеной.
— Давай, — шепнула Юмми Брайсу.
— Сама дура! — заорал он на Рашель. — Получи!
Хлопушка ударилась об пол. От грохота заложило уши. А нос… о, боги! Подобного запаха мне встречать не доводилось. Даже когда у Дот протухла забытая в сенях рыба. Мы кашляли, едва стоя на ногах. Задыхались. И не мы одни. Юмми непостижимым образом переместила запах и наружу. Участники маскарада согнулась пополам.
— Давай же, Лилит! — хрипло потребовал Элиас. — Твой черед.
Горло разрывалось, руки дрожали. Но я сдержала приступ тошноты. Раздвинула камни, сломав пару ногтей, и первой свалилась на осенний маскарадный пол. Сверху плюхнулась Рашель и торопливо откатилась, будто прикосновение к полуцвету могло наградить неизлечимой хворью. Следом, сотрясаясь от кашля, выбрались и остальные. На нас никто не обращал внимания. Ни ученики, ни преподаватели. Зал окутала плотная серая дымка. В двух шагах ничего не разглядеть.
— Закрывай проход! Скорее! — потребовал в ухо Элиас.
Они с Ульрихом подняли меня на ноги и поставили вплотную к арке. Серый зловонный туман поселился и в голове, но я положила ладони на камни и героически вернула их на место. Последним, что я увидела перед тем, как повторно грохнуться на пол с нарисованной желто-красной листвой, стал Элиас. Он провел ногтями по обеим щекам, оставляя кровоточащие царапины.
Понадобится объяснение, — сказал он Ульриху. — Испорченному маникюру Лилит.
