Киа вспомнила мамину картину: она и Тейт маленькие, голова к голове, среди бело-розовых цветов и бабочек. Может, это и есть благословение Ма?
* * *
На третий день утром они распаковали мамины картины – кроме одной, которую Джоди оставил себе, – и развесили на стенах. В домике сразу стало светлее, будто новые окна открылись. Киа, отступив, разглядывала: снова на стенах мамины картины, разве не чудо? Не все уничтожил огонь.
Она проводила Джоди к пикапу, дала ему пакет с едой, что собрала в дорогу. Оба смотрели в чащу, на тропу – куда угодно, только не в глаза друг другу.
Наконец Джоди сказал:
– Ну, мне пора, но вот мой адрес и телефон, – и протянул Киа клочок бумаги.
У нее ком стоял в горле. Опершись левой рукой о кузов, правой она взяла листок. До чего все просто: бумажка с адресом брата. И до чего удивительно: отныне у нее есть связь с семьей. Телефонный номер: наберешь – и брат ответит. Когда Джоди притянул ее к себе, она напряглась, но – спустя вечность – приникла к нему и разрыдалась.
– Я и не надеялась с тобой свидеться. Думала, ты пропал навсегда.
– Никуда я больше не денусь, честное слово. Если надумаю переезжать, пришлю тебе новый адрес. Буду тебе нужен – звони, пиши, слышишь?
– Да. А ты приезжай погостить, как только сможешь.
– Киа, разыщи Тейта. Он хороший человек.
Джоди махал ей из окна машины, а Киа смотрела на него, улыбаясь и плача. Вскоре он свернул на большую дорогу, замелькала среди листвы красная кабина, как когда-то белая косынка, – и растворилась в зелени.
34
Обыск
1969
– Ну вот, опять ее нет, – сказал Джо, постучав по раме сетчатой двери.
Эд стоял на дощатых ступенях, глядя из-под руки сквозь проволочную сетку. Могучие ветви дуба с длинными прядями испанского мха бросали тени на посеревшую от времени островерхую хижину. Сквозь листву хмурилось ноябрьское небо.
– Ясное дело, где-то прячется. Ну и неважно, у нас ордер на обыск. Заходи, и все. Спорим, что дверь не заперта.
Джо отворил дверь, крикнул:
– Эй, хозяева! Это шериф.
Переступив порог, они изумленно замерли, глядя на экспонаты.
– Эд, глянь-ка! Ничего себе! Она, видно, слегка того – как крыса трехглазая.
– Может, и так, зато болото знает как свои пять пальцев. Книги о нем пишет как-никак. Ну, давай за дело. Вот что нам надо искать. – Шериф зачитал вслух небольшой список: – “Красные шерстяные предметы одежды; дневник, календарь или записи с упоминанием места и времени; подвеску с раковиной; корешки билетов на ночные автобусы”. И все оставим на местах, ни к чему тут порядок нарушать. Можем всюду заглянуть, ничего не сломав.
– Да, понял. Да тут настоящее святилище! Аж мурашки по коже.
– Да уж, работенка предстоит адова, – вздохнул шериф, осторожно отодвигая одно из птичьих гнезд. – Начну со спальни.
Работали молча – рылись в платяных шкафах, заглядывали в тумбочки, двигали банки со змеиными шкурками и акульими зубами.
Минут через десять Джо позвал:
– Иди сюда, взгляни-ка на это!
Когда Эд вышел на веранду, Джо сказал:
– Знаешь, что у самок птиц всего один яичник?
– Что ты несешь?
– Вот, смотри. Судя по этим рисункам и записям, у самок птиц только один яичник.
– Черт подери, Джо! У нас тут не урок биологии. Работай, не отвлекайся.
– Подожди секунду. Вот, видишь? Это перо самца павлина, а в записях сказано, что за миллионы лет перья у самцов отрастали все длинней и длинней, для привлечения самок, и в итоге самцы едва могут оторваться от земли. Летать почти разучились!
– Ты все? У нас работы невпроворот.
– Увлекся, очень уж интересно.
– За дело, приятель!
* * *
Минут через десять Джо снова подал голос. Выйдя из тесной спальни и стоя на пороге гостиной, шериф сказал:
– Попробую-ка угадать. Ты нашел чучело трехглазой мыши.
Ответа не последовало, но когда Эд вышел на веранду, Джо помахал красной шерстяной кепкой.
– Где ты ее нашел?
– Вот здесь, на крючке, вместе с куртками, шапками и прочим.
– Прямо тут, на виду?
– Да, прямо тут.
Шериф достал пластиковый пакетик с красными волокнами, взятыми с джинсовой куртки Чеза в ночь его гибели, и приложил к красной кепке.
– На вид те же самые. Цвет, размер, толщина – все сходится, – подтвердил Джо, изучив кепку и образец.
– Да, верно. И там и там пушистая бежевая шерсть вперемешку с красной.
– Вот и разгадка!
– Кепку, ясное дело, на экспертизу. И если волокна совпадут, допросим Болотную Девчонку. Кепку – в пакет, и подписать не забудь.
Провозившись еще часа четыре, они встретились на кухне.
Эд потянулся.
– Думаю, если бы было еще что, то уже попалось бы на глаза. Если надо, приедем снова. А на сегодня хватит.
Возвращаясь по разбитой дороге в город, Джо рассуждал:
– Наверно, будь это ее рук дело, спрятала бы красную кепку подальше, а не вешала на виду.
– Может, она не думала, что волокна останутся на его куртке. Или что в лаборатории их могут опознать. Наверняка она ни о чем таком не знает.
– Что ж, зато знает много чего другого. Про всяких там самцов павлинов, как они из-за самок даже летать разучились. Не пойму, к чему все это, но тут что-то явно непросто.
35
Компас
1969
Однажды в июле 1969-го, после появления Джоди прошло больше семи месяцев, в почтовом ящике очутилась вторая книга: Кэтрин Даниэла Кларк, “Птицы Восточного побережья”, – необычайной красоты, с богатейшими подробностями. Киа провела рукой по роскошной обложке – с ее же рисунком, серебристой чайкой. И улыбнулась:
– Ну что, Рыжик, и ты на обложку угодил!
С пакетом в руках Киа свернула к дубовому леску, поискать грибы и зарисовать их. Влажная лесная подстилка холодила босые ноги, неподалеку желтела семейка поганок. Внезапно Киа замерла. На старом пне стояла картонка из-под молока, красная с белым, как когда-то, давным-давно. Киа звонко рассмеялась.
Внутри оказался завернутый в папиросную бумагу старый армейский компас в медном футляре, позеленевшем от времени. Киа не сдержала восторженного возгласа. Конечно, она и без компаса всегда могла разобраться со сторонами света, однако в пасмурные дни, когда солнце пряталось за облаками, с компасом было бы сподручнее.
Она развернула записку.
