Почему так? Потому что Буланже спешил. Он опасался, что в сложившейся в Париже нестабильной обстановке ему и этот формат не дадут подписать и ратифицировать. В этом деле главное зацепиться хоть за что-то. А дальше можно и подписать дополнительные протоколы, расширяющие действие союза.
Он даже гарантии целостности и независимости Сиаму дать не смог из-за того, что в Парламенте шли распри на эту тему. Так как во Французском Индокитае имело место достаточно напряженное положение и пограничные споры. Поэтому никаких гарантий Буланже просто не мог дать. Сам не понимал, как все повернется. Да, взятие Сиама под крылышко России могло серьезно облегчить решение этого вопроса. Но не сейчас. В некотором будущем и после новых выборов в Парламент, который прогнозировали более перспективным и благоприятным для генерала. В текущий момент республиканское большинство едва ли не саботировало работу правительства, испуганное кардинальным усилением монархистов.
Глава 7
1890 год, 18 июля. Киев. Окрестности
Раннее утро. Лучи солнца только-только стали выглядывать из-за горизонта, прорывая серую хмарь. Было прохладно, свежо и хорошо. А все вокруг полнилось звуками насыщенной жизни. Пели птицы, стрекотали насекомые, легкий ветерок шевелил траву и листву, создавая легкий фон.
Командир отдельного отряда лейб-конвоя Петр Иванов аккуратно поднял бинокль и посмотрел на особнячок, утопающий в фруктовом саду. Красиво и удобно. Со стороны листва многое скрывало. Но они уже три дня к нему присматривались и успели выявить всех его обитателей.
Еврейская диаспора начала отрабатывать свое прикрытие и смогла дать наводки на очередную ячейку борцов за очередное «светлое будущее». Так-то сами вязать их не стали. Опасное дело. Психи-ж. Причем буйные и вооруженные. Но кому надо сообщили. И вот теперь специальный отряд, выделенный из лейб-конвоя, работал над разрешением этой проблемы.
Николай Александрович не был бойцом спецназа, опытным телохранителем и так далее. Культуры и большого опыта таких операций пока еще не существовало. Поэтому лейб-конвой развивался в этом плане сам, методом проб и ошибок с активным корпусом тренировок, моделирования и игр, позволяющих прогнать ситуацию в разных сценариях. Обычно. Сейчас же их ожидал первый боевой штурм. Но ни Петр Иванов, ни его люди не нервничали. Наоборот. Душевный подъем. Наконец-то!
— Тимур, начали, — тихо произнес командир отряда.
— Слушаюсь, — так же тихо ответил лежащий рядом в укрытии мужчина и, пригнувшись побежал куда-то в сторону. Он должен был вывести восемь звеньев егерей на позиции, позволяющие перекрыть весь периметр.
Звено было стандартное. Командир с биноклем и револьвером. Стрелок с винтовкой специальной выделки и оптическим прицелом. И боец поддержки с lever-action карабином.
Минут пятнадцать звенья занимали заранее выбранные позиции. После чего по цепочке передали условный сигнал. Приняв доклад, Петр Иванов кивнул распорядился начинать штурм. Три группы по семь человек к тому моменту тоже заняли свои позиции. И, получив «отмашку», двинулись вперед без всякого промедления.
Эти штурмовые группы были совершенно необычным явлением для эпохи. Прежде всего туда отбирали людей крепких и сильных, так как предполагался ближний контакт, где масса всегда имела значение. Их особым образом тренировали на специально построенным под Санкт-Петербургом полигоне. Всего полгода, конечно. Но даже это, учитывая некий начальный уровень было ценно и значимо. А потом еще и снаряжали очень интересным образом.
Каждый член штурмовой группы нес броню, состоящую из классической кованной кирасы и шлема. Выбор в пользу кирасы был сделан не сразу. После некоторых опытов остановились на ней из-за того, что она позволяла лучше распределить вес, через жесткую юбку отводя его на бедра. Что, в свою очередь, позволяло сделать ее толще и прочнее. Вкупе со сталью Гадфильда это давало очень неплохую защиту. Конечно, от винтовочной пули в упор кираса не спасала, но от револьвера защищала уверенно. Да и винтовочный «подарок» ослабляла очень сильно. Работы по укреплению кирасы продолжались, благо, что ее таскать на себе не требовалось сутками, ибо надевалась только перед штурмовкой. Из-за чего можно было сделать ее довольно тяжелой. А отсутствие необходимости в массовости, позволяло играть с очень сложными в обработке материалами и решениями. Так, например, шли эксперименты с частыми ребрами жесткости или «гусиной грудью». Делали. Обстреливали. Пробовали. Пытались что-то придумать с керамическими плитками. Но здесь и сейчас кирасы были установленного, простого образца. Пока во всяком случае.
Шлем был глубокий, полусферический, с гребнем жесткости, выступающим козырьком, жесткими наушами и с трехчастным подвижным назатыльником. То есть, представляли собой этакую разновидность бургиньота. Можно было бы и обычную полусферическую каску им дать. Но зачем? Такие отряды имели высокий шанс ближнего боя с вероятностью поражения холодным оружием. Поэтому такой шлем, также выполненный из стали Гадфильда, зашел отлично, давая хороший обзор, не мешая дыханию и обеспечивая максимально возможную защиту.
Обсуждался вопрос о наплечниках, из-за значимого шанса ударов с верхней полусферы. Все-таки помещения нужно штурмовать, а там всякое бывает. Но пока рабочие группы не пришли к какому-то однозначному выводу по этому вопросу. Так что их в комплекте снаряжения не было. А вот плотно стеганная куртка под кирасой имелась с длинными рукавами, подолом до середины бедра и стоячим воротником.
Кроме весьма выдающегося защитного снаряжения, каждая штурмовая группа была и вооружена представительно. Кроме парных револьверов S&W под патрон.40–40 WCF в ковбойских кобурах каждый член команды имел специализацию. Командир шел с тяжелой винтовкой под крупнокалиберный патрон. Еще три стрелка имели карабины под револьверный.40–40 WCF. Еще двое магазинные дробовики. Само собой все скорострельные lever-action. А седьмой был минером и нес несколько зарядов динамитных шашек со средствами для их инициации. Ну и кинжалы они были у всех.
Дополнительным нюансом было еще и то, что Император с первых шагов стал формировать имидж подразделения. Так, чтобы их узнавали по одному виду. Поэтому шлем и кирасу чернили. А ткань в снаряжении использовали только ярко красную, алую. Благо, что маскироваться им не требовалось при штурме помещений и таких вот объектов.
И вот такие перекаченные группы «пестрых ребят» атаковали поместье с трех разных сторон. Короткий рывок в тишине. Лишь топот и тяжелое дыхание. Никаких криков. Никакого лишнего шума.
— Эй! Вы кто! — Крикнул сонный голос, когда одна из штурмовых групп оказалась практически у ворот. — Эй! — Вновь воскликнул этот человек.
Бабахнул выстрел. Звякнула кираса, легко принимая «подарок». Ответил карабин. И понеслось. Часто затявкали карабины. Время от времени ухали дробовики. Еще реже гулко била винтовка. А фоном разноголосицей «болтали» револьверы разных моделей.
Но продолжалось это недолго. Минуты за три все и закончилось. Осталось лишь два очага сопротивления. Один на чердаке, где анархист забрался на крышу и привалил люк чем-то тяжелым. Второй в подвале. Но там уже снизу чем-то подперли, может и бревном.
