Так и беседовали. И если поначалу говорил больше Николай Александрович, то теперь он больше слушал, давая всем высказаться и поделиться соображениями.
А тем временем войска, стоящие гарнизоном в Варшаве, по прямому приказу Императора, выводились из города, отходя восточнее. Их цель была проста — заблокировать железнодорожное сообщение с Россией и перекрыть все основные дороги. Аналогично поступали и другие войска, исключая гарнизоны крепостей. А уже по утру на всех телеграфных станциях Российской Империи заступили на дежурство сотрудники полиции или Имперской службы безопасности, начав строгую ревизию всех телеграмм.
Отвод войск из столицы царства Польского вызвал чрезвычайное оживление поляков. И, как следствие, все лояльные бунтовщикам силы начали стекаться в Варшаву. А тем временем Гурко, при тесном взаимодействии с рядом министров и Генеральным штабом осуществлял переброску гвардейской кавалерии и ее первичное оперативное развертывание.
10 же августа во всех ротах, батареях и эскадронах, которые должны будут участвовать в операции зачитали письмо Императора. Перед строем. Там очень кратко, сжато и емко, обобщались те тезисы, которые Николай Александрович использовал во время общения с министрами и генералом Гурко. А в самом конце шло резюме. Дескать, только во время борьбы с внутренним врагом может проявиться истинная верность присяге, долгу и наличие чести у военного человека. В контексте недавних событий с попыткой дворцового переворота гвардейскими офицерами, эти слова про долг прозвучали очень недвусмысленно.
Тремя днями позже это же письмо было зачитано во всех остальных подразделениях Русской Императорской армии и Русского Императорского флота перед строем. А перед тем дано сжато и кратко описание ситуации. Разумеется, сохранить в тайне это воззвание не удалось. И хотя телеграфы Империи в целом неплохо контролировались, отфильтровывая попытки открыто информировать повстанцев, но Швеция была слишком близка. Поэтому очень скоро, после тотального зачтения воззвания, оно оказалось на другом берегу Балтийского моря. А оттуда телеграфом через Германскую Империю попало в Варшаву, вызвав там нешуточный переполох. Но было уже поздно. Гвардейская кавалерия завершила первичное развертывание на границах царства Польского и теперь энергично продвигалась вперед, стремясь совершить глубокий охват Варшавы. С опорой, разумеется, на имевшиеся военные склады, что позволяло избавить ее от слишком большого и нагроможденного обоза…
Глава 6
1889 год, 25 августа. Санкт-Петербург
Император спокойно и с достоинством зашел в зал, где его ожидали журналисты. Его ждала очередная пресс-конференция. После первых двух, ставших удивительно обильными на сенсации, теперь эта журналистская братия просто дежурила в Санкт-Петербурге, ожидая нового события. С деньгами, разумеется. Потому что места на пресс-конференцию продавались.
Никаких твердых цен. Просто аукцион с чисто символической начальной ценой за билет в рубль. Ее мог заплатить каждый. Но желающих посетить это мероприятие было много, а мест — мало. Поэтому только представители посольств и журналисты самых крупных изданий могли себе позволить побороться за билетик, цена на который в итоге достигала очень серьезных сумм.
К этому времени всей Европе, да и, пожалуй, всему миру, было ясно — Варшавское восстание провалилось. Гвардейская кавалерия прошла по границам царства Польского, отсекая его от связи с внешним миром. Замкнула кольцо глубокого охвата. И начала методично стягивать «Варшавский мешок». Тихо и спокойно.
Дело в том, что стихийное и совершенно неподготовленное восстание не обладало запасами вооружений. И времени на их изготовление тоже не было. А гарнизоны, вышедшие из города, лишили их единственной возможности вооружиться. Конечно, оставались еще частные запасы и магазины. Но их решительно не хватало для того, чтобы противостоять регулярной армии. Особенно после того, как кавалеристов усилили артиллерией.
В то же время гвардейская кавалерия давила аккуратно, давая возможность повстанцам отойти. Император не стремился к лишней крови. Тем более, что в Варшаве значимых запасов продовольствия не было и чем больше туда набьется людей, тем скорее они станут сговорчивыми. Из-за чего стычки носили очень вялый и нерешительный характер. Отдельные эпизоды ожесточенного сопротивления, конечно, встречались. Но довольно редкие…
— Ваше превосходительство, они не уходят, — козырнул поручик кирасирского Его Императорского Величества полка, докладывая результаты рекогносцировки.
— Потери есть?
— Один убит, двое ранено. Они по нам залп дали, да и тот — жидкий. Но мы шли плотно — вот и зацепило, хоть и издалека.
Генерал-майор взглянул на часы и тяжело вздохнул. А потом устало и как-то нехотя распорядился приданной батареи 87-мм легкий конных орудий готовиться к открытию огня. Сохраняя, впрочем, надежду на то, что повстанцы отойдут…
— Артиллеристы готовы, Ваше превосходительство, — выслушав доклад вестового, произнес подполковник.
— Передайте на батарею приказ об открытии огня, — мрачно процедил генерал-майор. Он прекрасно помнил инструктаж генерала Гурко. Что, дескать, тех, кто не проявляет твердости и желания сражаться, отпускать. А тех, кто держится твердо — бить немилосердно, стремясь к полному разгрому. Но одно дело инструктаж, а другое — вот так, в поле.
Бах! Бах! Бах! Ударили пушки батареи. Первый залп. Вроде как пристрелка, а вроде и устрашение. Били шрапнелью. Недолет. Повстанцы продолжали стоять, держа оборону. И даже ответили, дав одиночный выстрел из какой-то малокалиберной пушки, но то ли снаряд не разорвался, то ли вовсе был практическим…
Артиллеристы накатили орудия обратно. Зарядили. Откорректировали прицелы и замедление шрапнели. И снова дали беглый залп батареей. В этот раз уже накрытием. Благо, что с дистанции в три километра на открытой местности, это не так сложно. Вспухли белые облачка порохового дыма и часть бунтовщиков осыпалась на землю. Но они устояли. И, в свою очередь ответили, ударив из какой-то древней пушки с сильным недолетом.
Еще залп. Теперь уже гранатами, которые стали рваться прямо в боевых порядках повстанцев. Тут-то они и спеклись. Побежали. Да и кто под таким огнем стоять сможет? Бессильно и бессмысленно. А тут — гражданские.
Выждав еще пару минут, генерал-майор кивнул командиру дивизиона. И тот, скомандовав «шашки наголо», повел своих ребят преследовать бегущего противника. Очень плохо вооруженного. Это было прекрасно видно в зрительную трубу. Но эти проявили излишнюю твердость в обороне, а значит он должен был следовать приказу…
Впрочем, таких эпизодов было очень мало. Бунтовщики имели хорошо если одну винтовку на десяток бойцов. Артиллерии так и вообще почти не было. Поэтому стрелять в появляющиеся разъезды если и начинали, то только в ответ. А при появление превосходящих сил, особенно с артиллерией, спешно отходили ближе к городу.
Ситуация усугублялась еще и тем, что из Австро-Венгрии на просторы царства Польского в первые дни восстания ломанулись люди, пожелавшие поддержать дело возрождения Польши. В том числе и всякого рода революционеры. И они, разумеется, сразу же отправились в Варшаву, где пыталось зародиться хоть какое-то временное правительство.
