Наступила небольшая пауза. Журналисты переваривали услышанное.
— Свобода, равенство, братство, — продолжил Император. — Красивые слова. Но что от них выиграла Франция? Каждый отдельный человек — понятно. А как же Франция? Кто подумает о ней? Ведь если так дальше пойдет, то все скатится к тому, с чего начиналось сто лет назад. Франция ли прекратит свое существование, либо скатится в ничтожество. Сами видите — от революции к революции она все слабее и слабее. Это ли цель каждого француза? Личная свобода в ущерб благополучия Отечества?
Говорили долго. Очень долго. Настолько, что Император даже проголодался и чрезвычайно устал. Журналистов, особенно французских, остро заинтересовал вопрос революции. Особенно той, что отгремела в 1871 году, современниками которой они были сами. Николай Александрович готовился к таким вопросам, поэтому оперировал выписанными на бумажку цифрами. Благодаря которым в сочетании с приемами демагоги вполне уверенно доказал, что революция отбросила Францию на десятилетие назад или даже больше.
Очень, надо сказать, своевременные и крайне болезненные слова. Ведь на носу было празднование столетия Великой французской революции.
Да, Франция была республикой. Но на выборах 1885 года в Парламент прошло 80 бонапартистов несмотря на все усилия правительства. Это было не большинство. Однако звоночек очень характерный, даже несмотря на то, что дом Бонапартов возглавляли малоактивные и непопулярные потомки Жерома. А ведь там была еще и партия Орлеанского дома. И те, кто что почитал убогими обоих претендентов. То есть, будучи де факто монархистами, они были вынуждены поддерживать республику за неимением достойного претендента. Иными словами, монархисты, объединившись, вполне уверенно могли побороться за большинство в парламенте.
Таким образом, поднимая и раскрывая этот вопрос в деталях, Николай Александрович провоцировал тем самым обострение внутреннего политического кризиса Франции. Но не это главное. Разберутся как-нибудь. Куда ценнее было другое. За время пресс-конференции, избегая открытых обвинений Император категорически усложнил отношения между Англией и Францией. Открыто он ничего не говорил, но сделать очевидный вывод о том, кому было выгодно мутить Францию, лишать ее флота и отбрасывать назад. Германию он также не обошел своим внимание. И на вопрос, «почему между нашими странами портятся отношения» от одного из немецких журналистов, заметил:
— А что вы хотите? В 1870 году Пруссия начала войну с Францией за объединение северогерманских земель. Россия при этом заняла дружественный нейтралитет, позволяя германцам полностью сосредоточиться на войне с французами. И заметьте — ничего не требуя взамен. Потому как со времен Петра Великого — немцы были для нас близким, дружественным народом. За вычетом редких конфликтов. Да чего и говорить, даже во времена Ивана Грозного в грандиозной битве при Молодях за нас против степной орды сражались саксонские рейтары.
— Ваше Императорское величество, — произнес германский журналист. — Но Россия выигрывала от своего нейтралитета. Ведь благодаря победе нашего оружия вам вернули право держать флот в Черном море.
— Если бы мы выждали несколько месяцев, позволив прусской армии увязнуть в боях с Францией, и ударили со своей стороны, то добились бы много большего, — пожав плечами произнес наш герой. — Не красиво, зато очень прагматично. Но мы так не поступили из-за теплого нашего отношения к Пруссии и всей Германии. И что получили взамен? Всего семь лет спустя — вы вернули нам черную неблагодарность и предательство наших интересов на Берлинском конгрессе. Там, усилиями Германии была умалена кровь, пролитая русскими солдатами в войне с турками. Как бы вы сами относились к русским, если бы мы украли вашу победу в 1871 году? Поняли отчего отношения между нашими державами столь неуклонно портятся? Но не будем о грустном. Может быть еще все образуется. Какие еще вопросы вас волнуют?
Часть 2. Будни тирана
— Ну наконец-то! А то я уже начал чувствовать себя подонком.
Глава 1
1889 год, 1 июня, Санкт-Петербург
После того, как Император на своей пресс-конференции накидал французам «ежей в штаны» началось что-то неописуемое. В считанные дни вся Франция вздыбилась волнениями и брожениями. И тому было множество причин.
Прежде всего, конечно, определенная разруха и финансовая нестабильность, которая продолжалась вот уже двадцать лет. Аккурат с поражения во Франко-Прусской войне.
Эта разруха и общее экономически неустроенное положение Франции диктовалось в том числе и удивительной политической нестабильностью. Чехарда министров и правительственных кризисов шла одной сплошной волной. Редкий министр мог усидеть на одном посту больше пары лет. Обязательно происходил какой-нибудь грандиозный скандал. Но, вместо того, чтобы уйти на покой, этот министр очень скоро находил себе место на другой позиции, где продолжал заниматься той же самой фигней, что и раньше.
Как несложно догадаться, большинство скандалов было связаны с деньгами, а точнее их хищениями, всякого рода аферами, авантюрами и так далее. Что в немалой степени заставляло народ волноваться. Ведь, в конечном счете, именно он платил «за этот банкет».
А тут в откровенно отсталой и убогой России Император взял и разогнал казнокрадов публично и совершенно безжалостно. Даже родственников своих не пожалел. Да еще и с такими комментариями, от которых у многих французов уши краснели и кулаки чесались. Ведь сложить два плюс два смог практически каждый.
Кто организовал революцию? Вестимо. Англичане. Зачем? Чтобы ослабить Францию. Чтобы лишить ее флота. Чтобы захватить ее земли. Что такое республика? Сборище воров и кровопийц. Кому они служат? Англии, конечно. Что они делают? Воруют все подряд и разоряют Францию, не давая ей возродиться.
В общем все шло по канону. «Франция в опасности! Галантерейщик и кардинал спасут Францию!» Причем тут кардинал? Так католическая церковь Франции оказала самую деятельную поддержку монархическим настроениям. Ведь республиканское правительство все 70-е и 80-е годы боролось за ослабление власти церкви и нажило себе в ее лице серьезного врага.
Более того, произошло торжественное возвращение генерала-монархиста Буланже, который 1 апреля 1889 года сбежал в Брюссель. Того самого, что пользовался широкой народной любовью и едва не совершил вооруженный переворот с тем, чтобы возродить во Франции монархию. И не просто возращение, а сразу в кресло председателя кабинета министров. Для президента Сади-Карно это оказалось единственным выходом чтобы спасти свое положение. Иначе ему грозил импичмент.
Как следствие Жорж Буланже сформировал новое правительство, в котором не нашлось места никому из радикально настроенных республиканцев. Более того, памятуя о приемах Сади-Карно, он начал проводить политику большой чистки, отстраняя от власти тех чиновников, что проявляли себя сторонниками республики.
И вот к этому новому по факту монархическому правительству и обратился Император России дабы провести «частные переговоры». Официальные пока были преждевременны. Но вот обсудить вопросы возможного союза в частном порядке — почему нет?
