Перед своим ожидаемым банкротством «Фабричные записи» предложили ему контракт на запись альбома и… кокаину на ₤50 000. Ночной клуб «Асьенда» учредил «Ночи Менга», похожие на их «Ночи плоти», когда все подонки этого мира собираются здесь совокупляться и ширяться в туалетах.
Телевиденье «Гранада» предложило ему роль в «Коронационной улице». Снимать его должны были в роли матери первой на Улице черной семьи.
Менг отклонил все предложенья – и недаром. Он знал, как на всю эту необязательную публичность откликнется лорд Хоррор – когда со временем вернется. Судный день для Менга еще настанет. У него от одной этой мысли заводился Дели в мамоне и открывался дрищ, как от виндалу.
В тоннель за проволочной сеткой зашел еще один из Тех-Кто-Взыскует-Распада – и масляных уток, и лебедей, – и миновал стальную дверцу.
К краю сцены протиснулся костлявый мальчонка. На получеловека он с презреньем прищурился. На костях своих заправленной в мочежелтые кальсоны он нес грязно-белую футболку с черным трафаретом «НефтеШкур» через всю грудь. В центре его лба была грубо вытатуирована чернильная свас тика. У бедра свободно висели двуручные стальные ножницы.
– Что, нахуй, такое – красное снаружи, черное внутри и говорит: «Аааааа!»?.. – Бычья шея Менга вытянулась вперед. Голова его качалась взад и вперед, Рэмптонским Кивком. Осел, наивный; пес-сосун ненависти. – Автобус, полный негритосов, сорвался с утеса.
Из него сочились подозренье и недоброжелательность.
– Терпеть не могу даже смотреть на черных. – Из горла получеловека вытеснило жуткий вой, продолжительным застывшим подвывом разнесшийся по толпам. Публику это мгновенно охладило. – У меня от них кровь тошнит… целое состоянье, блядь, ждет того врача, кто пропишет вам таблетки против хамитов!
Он исполнил серию сальто назад, и тяжкое тело его дико топало по доскам. Летели пылинки. Как обезьяна, крутнулся он вокруг столба лампы «Тилли», приземлился на колени, и его безумная скалящаяся голова абсурдно щерилась под копной реверберирующих волос.
– Раста – Мххааннн… ныы, у меня от них кровь сгустками. В толпе зазвенело скандирование «раз-два, раз-два-два» под хлопки ладоней, вслед за чем – ектенья воплей:
– ВОН! ВОН! ВОН! ВОН! ВОН!
Менг слущивался и джайвовал под этот бой. Его большие груди раскачивались на груди. Руки сплетались канатами мышц.
– Не надо, – взвыл он, – загибаться под эту мартышку. Он не знал, подает он в бейсболе или катает шары в кегельбане.
Худосочный мальчик напустил интереса к тертой бляхе у себя на ремне, повозился с дешевой защелкой испятнанными никотином пальцами. Ногти у него были обгрызены до самого мяса. Украдкою он перемещал свои враньи ноги еще ближе к гарцующему Менгу.
– Этот, с головой в подгузнике, рысит по Шервудскому лесу. – Глаза у Менга вылупились. – И забредает на землю лорда Беллами. Ну а у лорда Беллами леснику негритосы уже, блядь, поперек горла – только шляются без толку по угодьям. И насрано от них вечно – то под деревом, то за кустами. И вот он берет фузею на плечо и пошел за негритосом: дай-ка, думает, шутку с ним сыграю.
А утром он подстрелил и освежевал пару зайцев, они у него в ягдташе под боком.
И вот негритос, не будь он негритос, штаны спускает, присаживается на пенек и давай срать.
Лесник аккуратно сзади подползает и подкладывает под него кишки тех двух зайцев.
Через некоторое время, в чем-то вроде полного ахуя, вбегает негритос к себе домой, орет и руками размахивает.
«Чё с тобой это, Гречух? – у него жена спрашивает. – Что-то не так, что ли?»
«Мож, и да, а то и нет, – говорит ей возбужденный негритос. – Но ты за дохтуром лучше сбегай. Правда, я веточку нашел и все их себе обратно заправил…»
В одном из наружных сквериков разразилась яростная битва. Флагоносцы, размахивая изображеньем Щеголя Дэна, Тоттнэмского Пиздюка (означающего Совместную Лондонскую футбольную лигу), столкнулись с фанатами «Объединенного Мэнчестера», таскавшими кубочные чучела Мэтта Базби. Смертельный коктейль. Неотложки развозили покойников прямо по кладбищам.
Поскольку всем было с лету поебать на подыхающих футбольных фанатов, толпы все это тонко расценивали как шутку: они насмехались над жалким числом жертв.
– Верно! – рявкнул Менг. – Вот чего все вы ждали! – Он топнул ногою. Ребяткам с первого ряда пора было ознакомиться с фактами жизни.
У него за спиной уронили крупный проекционный экран, и подпевательный Полужирный Плантан Заглавными виделся толпе отчетливо:
«НРАВСТВЕННЫЙ КОДЕКС ЛОРДА ХОРРОРА
– СПЕВКА»
– Вы готовы? – злорадно заорал Менг. Подхватил учительскую трость. – Тогда, блядь, поехали. Пойте за мною каждую золотую строку!
Его объявленью предшествовали восхищенные аплодисменты, вызванные группками возбужденной детворы. Отцы вскидывали потомство на плечи. Матери обхватывали своих сынов и дочек счастливыми руками в готовности к радостному пенью, и тут Менг завел свое Фаустово дирижерство, отбивая каждое слово росчерком трости в воздухе…
«СУДЬИ – Люди, покупаемые и оплачиваемые Системой. Говорят только то, что им скажут. Чтоб доказать свое, убьют тебя.
СОЦРАБОТНИКИ – Обожают вонь ваших помоек: она помогает им не помнить, как пахнет у них.
ЖУРНАЛИСТЫ И ЛЮДИ ИЗ СМИ – Бессмысленные и бесхребетные. Серьезный нравственный тон берут, как только перед ними ставят софит. Никогда не нагибайтесь в их присутствии.
ПОЛИТИКИ – Голосовая сперма.
БАНКИРЫ И АГЕНТЫ ПРАВИТЕЛЬСТВА – Верно полагают, что их деньги у вас в карманах.
ЮРИСТЫ – Бесподобные говехи. Их монета – человечье горе. Степень правосудья, что они предоставляют, зависит от того, сколько вы им платите. Неизбежные паразиты.
ПОЛИЦИЯ И УЧИТЕЛЯ – Подземные занятья, привлекающие нижайшие формы человеческой жизни. Они всегда знают, что для вас лучше всего. Их решенье – сокращенье. Неспособны унюхать собственное говно.
НИКТО НЕ ВЫЙДЕТ ИЗ ЖИЗНИ ЖИВЫМ!»
Менг был в восторге от самого себя.
– Освежает такая перемена, разве нет? Ну не ебаная ли это правда? Бля… Черт бы вас драл, вы не часто такое услышите. Мудрость от самой, блядь, лозы. – Он вышел вперед с распростертыми руками. – ЙИСУС БЛЯДЬ СВЯТЫЙ ХРИСТОС!
Принадлежность для ходьбы под Менгом подломилась, и он грохнулся на подмостки – в икре у него торчал рог мальчи ковых ножниц.
Из получеловека забила крепкая кровь.
Пиккадилли-Гарденз сотряс невероятный рев. Люди скакали вверх и вниз. Сколько-то старичья загнулось от сердечных приступов, а из сбившихся в кучу рядов менгеток понесся дикий менструальный вопль.
