Уже вдалеке за луною, в гелиопаузе – предсказанной пограничной области между солнечным царством и меж звездным пространством, где солярные магнитные поля и солнечные ветры фазируют в межзвездные поля и среду частиц, – ему явилась звезда. Подступила к нему она так близко, что, казалось дотрагивается до плеча, но когда собиралась пройти у него над головою, он заметил, что на деле она не крупнее его самого. Она устремлялась вперед тем же курсом, и лишь казалось, будто движется в другую сторону. То было некое судно, и он его фактически обгонял. На цилиндрическом боку значился трафарет: «ВОЯДЖЕР 1». Там же имелась табличка с фигурами мужчины и женщинами и другими символами.
Он с сомненьем поглядел на нее.
– Ебаный ты жопососный негритосский еврей! – На него напрыгнул один голос из по-прежнему смутно различавшейся ноосферы. Он звучал громче прочих ртов на миллиард ватт, и ему стало интересно, кто его генерирует и зачем.
Обыкновенно он пришел бы в мягкое негодованье; сам-то он не черен. Но к своему удивленью, он не ощутил ничего. Его обрызгало легкою росой магнитной радиации, когда «Вояджер» прошел мимо.
– Ебаная белая нацистская пиздятина!
То был последний голос; последний всплеск лепета.
Он вдруг устал.
«Бразилия! Бразилия! – с тоскою думал он. – Тропический рай, давай прикончим лунный свет…» Перспективы грядущего ему не улыбались, но он совершенно отъединился от прошлого и вернуться не мог. Оглядываться было все равно что заглядывать в иное время. Мир и все его содержимое казались мелким и компактным, словно их по отдельности отстирали с жестким моющим средством, высушили и вернули неповрежденными на место. Пожитки и инструменты, которыми он работал и некогда дорожил, – даже содержимое тех замыслов, что он так долго вынашивал, – оказались отскоблены от всех личных ассоциаций. Хоть они и стали обезличены, у него было чувство, что бесстрастно отстирали его собственную нервную систему, стерли с нее все следы его самости и заменили другою, постичь кою он не мог.
Как будто он подглядывал в мир чужого человека.
Книга 2
Озвенцимские охуенцы
О ценности книги можно судить по силе ударов, которые наносит она, и по тому, сколько времени нужно, чтобы от них оправиться.
Флобер
А прошлецы чудес – все в гости к нам:
И Карлы тут, и Какерлаки, и Индейцы,
Расписанные Божией рукою;
Конь Знаний здесь, ученый Хряк,
И Камнеед, и Тот, кто гложет Пламя,
И Волоты, и Вантрилоки, и
Незримая Девица; с нею рядом
Бюст говорящий очи свои пучит,
А кругом – Восковые Изваянья
И Часовые Механизмы, все
Суть измышленья Мерлинов искусных;
Здесь Звери дикие, Вертеп Марионеток —
Всё необычно, странно и извращено,
Сплошь Выдрочни Природы, Человеку
Лишь Прометей такое подсказал:
Его безумье, тупость и отвага —
Все Ассамблеей Чудищ обернулось.
Шатры, Прилавки, Будки между тем
Единой Мельницею мелют толпы,
Со всех сторон беря и изрыгая
Мужей, их Жен, Трехлеток и Младенцев.
Уордсуорт, «Прелюдия»
Глава 1
На мясном крюке
Лотарио Мэнчестерский
– ПОЧТА… ЕБАНАЯ ЯТЬ!
Хоррор был рогатый гремучник. Би-Боп-Э-Лула Аушвица. Грезы в одной руке. Говно в другой. Кровь и позор. Кап-Кап на никчемную земь. Шарахнуть еврея по голени и привкус его бритвы на ублюдской стороне Биркенаувилля.
– ПОЧТА!.. ПОЧТА!.. ЯТАЯ ЕБАНЬ!
Менг лежал в полусне на кровати, простыни опутали тварные его очертанья. За окном утреннее солнце висело жаровней кудесника. Порчфилд-сквер омывали лучи ирландского волшебства. Его машинное сердце пело.
– ПОЧТА!.. ДА ЁБ ВАШУ МАТЬ!
Под Тучку Скверной Поебки подполз хорошо-сомнительный доктор Менгеле. На поле люцерны люто качали музон жидбилли. Ему хотелось подойти поближе к их пришпоренному мясу… понюхать, протаять своей сталью семечки их плоти, впихнуть свой призовой хуй в кость. Пот в Любовном Снадобье № 9.
– РОМ-ТИТЬКО-ПОМ! ПОЧТА! ДОСТАВКА ИЗ Д… О… Х… Л… А!
Будущие мертвые направлялись к Мэнчестеру, вооруженные золотыми и серебряными Раблезианскими Круго-Центрифугами, ржавыми штыками «1907», вьетнамскими браковочными мечами, длинными изогнутыми вольтерьянскими ятаганами, зазубренными лезвиями стиляг Тедди, окровавленными Крысоёбами с решетчатыми рукоятями, скелетными перчатками пикаро с сияющими пильными кинжалами, еврейскими крестами, измазанными зараженной Кровью негритосов, свастиками «Все порвано», изготовленными из слоновой кости и черного оникса.
Триллер Эрик пропихнулся, сгорбившись, через Крематорий-2, в грязи там дремали жирные ящерицы. Кучевые облака «Ебать-Тя-Дослепа» воспрянули, как кобрин капюшон на опорожняющихся сосудах Биркенау. Кантюжник услышал «Песнь Земли» Малера. Он обрядил четыре-на-два в костюм «Особые действия» из синтетической резины Моновица.
– ПОЧТА!.. ОТКРЫВАЙ ДАВАЙ, УБОГАЯ СВОЛОТА!
Мини-фургоны, набитые наемными головорезами-самоубийцами, съезжались из окрестных городков Уигэна, Рочдейла, Хаддерзфилда и Хэлифэкса. Из городов-спутников Ливерпула, Уоррингтона, Стоука и Лэнкэстера собирались фрахтовые автобусы выходного дня. В свете зари этиолированные обдолбанные экскурсионные трамваи из Блэкпула, каникулярные товарняки из Саутпорта и Лидза ползли приступами ко второй столице. Менг чуял их подступающую смерть.
В Конечной зоне, совершенно обосрамшись, с мозгом в отказе, а похотливые мысли кулаком ебут его обезьянье тело, Менг ждал. Над головою парили златоебственные тучки, сбежавшие с Пассендале. Однокопытственный зверь засветил ему трещотку поболе Нэнитона; бобрика, что как разлатанная копченая селедка. С жирных уст его капала слюна.
– Почта!.. ЭЙ, ХЕНРИ, ОСТАВЬ БЛЯДЬ ЕПИСКОПА В ПОКОЕ!
Он приоткрыл недоуменный глаз. Голос доносился снаружи, и каждое заявленье его сопровождалось увесистым грохотом дверного молотка в виде латунного льва. Менг продолжал возлегать в полусне у себя на ложе под пологом на четырех столбиках, и ляжки его марало серое кондомное масло.
– ПОЧТА!.. СВОЛОЧИ! ПОЧТА!.. СВОЛОЧИ! ПОЧТА… СВОЛОЧИ…
Импортированный из Конечной зоны ВЖИК-ЖВАК, новейший компьютер из Аушвица, мог вышибить из зараженных организмов в Крематории-12 десять новых сортов Убийственной Поебки. Под черным сводом небес обширный семантический и иконографический резервуар истребленья созрел. Наконец через Чудо-Химмлера, а также оздоровляющие стигматы Высокой техни, в Ебачечную на разреженных блинских рысях вступил жидленыш.
Вот примерно теперь мразь человечья будет садиться в футбольный особый «Битву за Британию Щеголя Дэна», выез жать с Лондонского Юстона, тянуть их станут огромные дизели «Бульдог», а вагоны украшены трепетом шарфиков дюжины футбольных клубов, и небо над его скошенной серой крышей, воображал он, похоже на Уолт-Дизниеву версию Зари Творенья.
