– Нет, Джек, – отвечал я. – Но мне есть что возразить. – Тон у меня был деловит и отрывист. – Назови мне лучшую рок-группу, какую миру дала Англья?
– Ето вопрос с подковыркою, – сказал Гас, – и я на него не поддамся. Ответ – нет такой! Когда речь заходит о настоящем роке, все английские группы безнадежны.
– Была одна небезнадежная, – предостерег его я.
– Не стану опускаться до упоминанья очевидных, – сие последовало от Джека, – ты слишком для сего тонок. Публику дурачили много лет, но сего никогда не делали… – Он горизонтально махнул властным указательным пальцем, включая всех нас.
– На сие можно поставить баблосы, – сказал я.
Сей краткий обмен мненьями, хотя для его описанья потребен лишь миг, произошел одновременно с тем, что мы покинули Слоун-стрит и вышли на благоухающий воздух Набережной.
Здесь мы наткнулися на компанию чужедомов, кои праздно транжирили свои жизни, ибо им недоставало изящества поведенья. Но, невзирая на всю их странность, их мы избегли – ибо не стоят они ни фартинга, – и пустилися вниз по каменным ступеням на небольшой галечный пляж Темзы, и там остановилися перевести дух.
– Мы всё еще ждем, – нетерпеливо промолвил Гас.
Я вполне долго оттягивал миг, ибо непредусмотрительность и притворство не были и никогда не будут по мне. Мне, к счастью, довелось видеть в «Звездном клубе» Королевского Размера Тейлора и «Домино», когда в зале находился Джон Леннон. Я сидел за столиком у Леннона за спиною и заметил, как внимательно он в них всматривался, не выказывая при сем никаких своих чувств, – и лишь когда выступленье их завершилось, поднялся он на ноги в трепливой толпе драчунов, пивоглотов и блудодеев и – зааплодировал.
– Королевский Размер Тейлор и «Домино». Николи о таких не слыхал, – небрежно проговорил Гас, когда я упомянул их названье, и на секунду приостановился завязать шнурок на бордельной своей подкрадухе, шаркавшей по камням.
– Не подкисляй себе нёбо таким горьким голосом против того, чего не знаешь. – Я был тем уколот и добавил сардонически: – И не играй со мною в сачка.
– Простите, милорд, не хотел обидеть.
Здравый смысл, как обычно, позволяет выйти наружу газу, отягощенному несвоевременным жаром.
– И не обидел, Гас. – Моя сварливость обратилася не по адресу против его юности, и я всеми силами постарался заверить его в своем добром расположенье. – Старые привычки отмирают не сразу, сам понимаешь.
– И не все бесы нежатся в сумерках, не так ли, мой Хоррор. – Гас вывел себе на лицо золотую улыбку, лишенную будничности и крепкую от чорного карбункула.
Я не замедлил отметить тот факт, что классическая инопланетная поза и харизматический рокот рок-н-ролла ожидали за кулисами довольно долго, а расцвели токмо в середине 1950-х. Отраженье его пагубной звезды можно ясно различить у Лэрри «Бастера» Крэбба и Джека «Хлыста» Ларю – а тако-же, очевидно, у Адольфа Хитлера.
В Мейфере я занимался летнею любовию с Диэнной Дёрбин – покуда Хлыст Ларю был ея возлюбленным и спутником, – незадолго до ея самоубийства. На самом деле, так-то я с Хлыстом и познакомился. Учитывая обстоятельства, нам следовало бы стать естественными врагами. Но у нас вместо сего немедленно завязалось взаимопониманье, и с приставшим к нам Фрэнком Рэндлом мы составили колоритную троицу – рассекали по питейным притонам и водопоям Бригхауса, Сеттла, Озуолдтуисла, Ньюксасла, Брэдфорда и всех точек северней и южнее Блэкпула.
– Верно ль я подозреваю, что здесь присутствует некая связь с Лэрри Уильямзом? – осведомился Джек.
– Ахх’ммм, сей милый Лэрри Уильямз, такой славный мальчонка, – произнес Гас, по-прежнему улыбаясь.
Я помедлил, прикрыв на несколько мгновений очеса, ибо стремился ухватить свои мысли. Я отнюдь не теоретик, однакоже остро осознаю человечью алчность. Ворчанье угрюмых старцев я оставляю на долю протчих. Аушвиц, Биркенау, Гроссрозен, Майданек, Треблинка, Штуттхоф и многия иныя. Имена возникают, яко счастливая оспа на карте Польши. Истории погребенных жизней. Переиначивая эпиграмму, я был бесстыжим временем, рождаясь.
– Лишь случайно… – глаза мои пылали, как наперстянки, – …в том, что нарезал он почти что лучшие версии «Разительной мисс Лиззи», «Давай помедленней» и «Гадкого мальчишки», что лишь и услышишь по сию сторону от Мимоходной Смерти. Даже Лэрри Уильямзу трудновато было выиграть у версий Королевского Размера Тейлора.
Меня несло моим потоком, и все ж я примолк, ощущая, что мне перепадет сейчас милое дельце. Через краткий миг в нашу сторону важно пошагал дородный рохля в «Дне-сияющих» носках, к груди он тесно прижимал четырехканальный «Магнекорд». Гул его уже играл у меня на нервах. Просто так вышло, что держал я в руке своей, у себя в кармане пиджака крысохвостую расческу со стальным шипом на конце, коею пользовался для взбития волн своего хохла. Приуготовив сталь ее, я намеревался сделать больно сему сучьесынскому слабаку до самых ногтей у него на ногах; сделать ему больно и засунуть ему в жопу до смерти.
Однакоже позволил ему пройти мимо, не вынимая руки. Каприз, скажете вы, ибо рассудок мой несоизмеримо превосходил милосердье.
Вместо сего я поднес к устам сигарету «Удачная подача», поджег ея и глубоко вдохнул. Прежние слова Джека меня по-прежнему ранили, и я весь был на взводе, горел от волдырей. Подобное проявленье чувств (Gefühlsausdruck) со стороны Джека было мясом и выпивкою для моей души. Естьлиб держал я бокал Солодового Сливочного Ликера «Королева Том-бигби» – провозгласил бы тост за его здравие, ибо с тем же неистовством долговечной злобы, кою испытывал я к ненавистному еврею, меня всего облекал жар.
– Заход «Домино» на «Деньги» отменяет все остальные версии сего неувядаемого рок-номера, – сказал я. Но, само собой, голоса не повышал, говорил рассудительно, дабы не насторожить Щекотуна
[10], каковой мог задержаться где-то поблизости. – Превосходно одержимая запись Джерри Ли «Живьем в Звездном клубе», где представлена агрессивная «Деньги», и рядом не стоит. Как и оригинал Барретта Стронга. Правая рука Королевского Размера Бобби Томпсон в «Деньгах» взял на себя ведущий вокал и выступил с исполненьем всей своей жизни. Много лет спустя я спродюсировал с Бобби несколько записей – версии песен «Грустного понедельника» «Нового Порядка» и «Грубую мощь» Игги. Ты б когда-нибудь их послушал, Джек.
– Я б и послушал, естьли б когда-либо слыхал про человека сего, – заметил Джек. – Отчего ето мы никогда не слыхали про Тейлора? Должна же быть сему какая-то причина.
Мы свернули к Мосту Гарибальди, угнездившемуся в великой тени Моста Алберта, и стали неуверенно пробираться к его угрюмым корням, где его гранитные арки покоилися в бледной воде. Намеревалися мы провести счастливый час, болтаючи на его лавках для посетителей.
– Она есть. Хоть Королевский Размер и родился в Ливерпуле, все свои великие фонограммы он записал в Хамбурге, а стал настоящим рокером Мерси-бита, – рек я, не настолько доверчивый, как остальные, кто сие отрицает. – Молодые «Битлз», когда они еще бегали в коротеньких штанишках и не были так знамениты, ходили на его концерт – и позаимствовали у него звучание и стиль своего будущего репертуара. В частности, Джон Леннон воспринял саму позу Тейлора и выбор рок-песен. Но крут Тейлор стал (помимо собственного великолепного вокального диапазона в четыре с половиной октавы) из-за своей группы «Домино». В лучшем своем виде они были самой жесткой и сыгранной группой музыкантов в исторьи английского рока. У них было подлинное чувство рок-н-ролла. Ни одно роковое подразделенье никогда не бралось за трудное дело увлеченности. Была в них фашистская страсть. Ничто не выделяет людей больше той увлеченности, каковую они вкладывают в свою жизнь, – и чем именно бывают они увлечены. Они не ломались. Они просто дули, как демоны, – не полумерочный джаз или мощный попс, или джунглевый хип-хоп: они лабали истинный жесткий рок, никакой помадки и лимончиков на десерт. Они были единственной английской группой, сопоставимой с лучшими чорными американскими музыкантами рок-н-ролла.
