– Юра, ты? – спросил Убер. Человек поднялся, повернулся. Убер опустил оружие. Это Юра.
Юра поднял автомат, направил в грудь Убера. Скинхед ухмыльнулся. Выпрямился, высокий, широкоплечий. Очень опасный.
– Ты серьезно, брат? Иди-иди, некогда мне. – Убер засмеялся, повернулся, чтобы взять с пола новый рюкзак.
– Я не трус, – зачем-то сказал Лейкин. Убер замер. Он вдруг понял, зачем Юра пришел. Конечно! Можно было догадаться.
– Конечно, нет, – сказал Убер. Он медленно повернулся. – Я никогда бы такого не подумал.
– Не трус.
Молчание. «Сейчас он выстрелит, – подумал Убер. – На чем они его поймали? На любви к отцу? Взяли на испуг?» Скинхед вдруг вспомнил странное поведение Юры в туннеле, когда они нашли ту мелкую тварь. Но ведь под пулями Юра позже держался достойно. Черт знает что эта психология!
– Страх, – сказал Убер.
– Что?
– Страх, – повторил Убер. – Вот что тебе нужно. Страх – это ценный ресурс.
Юра переспросил:
– Страх?
– Страх – это то, чем я могу оперировать. Я могу прибавить и убрать, я могу его загнать в угол и переставить в сторону. Вы раздавлены страхом, я же всегда могу отставить его в сторону. Я могу его обойти. Я могу разглядеть его и использовать, если надо.
Юра молчал. Он поднял «калаш».
– Я боюсь, – сказал он честно. – Мне сказали, что я убью тебя и все будет хорошо. Ты чужак, а мой отец…
Убер кивнул. Он держал руки на уровне плеч и старался не делать резких движенией.
– Я тоже многого боялся. Почти всего на свете, – сказал Убер. – Бояться, это нормально.
– Всего?
– Не поверишь. Там такенный список…
Юра задумался. Затем посмотрел на Убера, автомат все еще был у него в руках. Он перевел взгляд на оружие, поморгал. Опустил ствол вниз, направил в пол.
– И… и как ты с этим справился? – спросил он.
Убер пожал плечами.
– Очень просто. И очень сложно – одновременно.
– Просто?
– Никак. Я просто перестал отступать. Я никогда не отступаю. Может, не самая лучшая тактика, но для такого, как я, единственно возможная. Что они мне сделают? Все эти люди, все эти звери, мутанты, не важно кто? Всего лишь попробуют причинить мне боль. Боль можно терпеть. От боли можно кричать. Боль – это всего лишь боль. Ничего больше. Это ерунда.
– Ага. Тебе легко говорить, ты храбрый! – Юра почти кричал. Автомат в его руках опять смотрел в грудь скинхеда. Палец на крючке побелел. Одно неосторожное движение, даже взгляд… И очередь прошьет Убера насквозь. Скинхед засмеялся.
– Что?!
Убер усмехнулся, покачал головой.
Юра осекся.
– Разве не так? – спросил он неуверенно.
– Ничего подобного. Никакой храбрости. На самом деле я – жуткий трус.
Юра даже отступил на шаг – от неожиданности. «Калаш» в его руках опасно дернулся.
– Ты?!
– Я. – Убер помедлил, ухмыльнулся. – Но я такой трус, что когда я вхожу в комнату, все храбрецы вокруг, сука, бледнеют.
Юра молчал. Лицо его было мучительно искажено, автомат в руках подрагивал. Скинхед смотрел на него в упор, голубые глаза были яркие и беспощадные.
– Возможно, это единственный способ, – сказал Убер. – Стать таким страшным, чтобы твои страхи в ужасе убегали сами.
– А если… не получается?! – закричал Юра в отчаянии. – Если мне… мне все время страшно?!
– В любом случае это будет всего лишь боль, – мягко сказал Убер. – Помни это. Они не смогут сделать тебе больнее, чем ты можешь выдержать.
– Но я… как же я могу?.. Как?!
Убер жестко отрезал:
– Встань и дерись.
Долгая пауза. Кажется, Юра сейчас выстрелит. Но внезапно он опустил автомат, шагнул вперед, остановился. Казалось, что-то бродит в нем, тяжелое, страшное, распирает его изнутри.
Юра наконец заговорил. Голос был глухой, сдавленный:
– Они увели девочку. Мику.
Лицо Убера мгновенно стало белым. Словно из скинхеда выпустили всю кровь – напрочь. Он пошатнулся. Шагнул вперед, резко остановился. Глаза – глубокие, как шахтные провалы. Убер сжал кулаки. Усилием воли заставил себя успокоиться. Покрутил головой, разминая шею. Хрустнул позвонок.
Юра поднял голову.
– Я… мне жаль… я не хотел.
– Можешь помочь? – спросил Убер хрипло. Он смотрел прямо в глаза Юры Лейкина.
– Я… я постараюсь.
3. Ловушка для скинхеда
– Мика с няней там, – сказал Юра, вернувшись. Они стояли у входа в палатку Соловья. В отличие от крошечного жилища Нэнни, эта была просто огромная. – Соловья и его людей сейчас нет. Там один казах… но он не будет мешать. Я наставлю ружье, он даже не пикнет.
Убер подумал и протянул Юре дробовик.
– Хорошо, иди первым. Если что, кричи, я услышу. Юра?
Сын мэра обернулся. Он был белый как полотно. Руки тряслись, ствол дробовика ходил ходуном.
– Все в порядке? Ты справишься?
– Да.
Скинхед кивнул – и остался ждать. Юра исчез в глубине палатки. Скоро раздался его голос:
– Есть!
Скинхед огляделся, мягко двинулся вперед. Его движения, внешне мало изменившись, приобрели вдруг кошачью мягкость и грацию. Палатка была с несколькими комнатами. Где же все? Где Мика?
– Юра! Что здесь? – спросил он негромко.
– Все в порядке. Я здесь, – ответил глухой голос из глубины палатки. Убер вошел.
Юра стоял спиной ко входу, понурившись и сгорбившись. Убер видел его длинные волосы, неровно остриженные, лежащие на бледной шее. Все-таки ему чаще надо бывать на поверхности, подумал Убер. Сделал шаг вперед. Какое-то зудящее чувство мешало ему сосредоточиться на ближайшей цели. «Соловей, мразь, что же ты наделал?» Как все исправить, если это вообще возможно исправить?
Когда Юра обернулся и поднял голову, Убер все понял.
Скинхед сказал просто:
– Эх, Юра. Опять?
– Ангел, беги! – закричала Мика. Казах схватил девочку, зажал ей рот темно-коричневой рукой. Рядом была Нэнни, ее держал Желтый.
Убер рванулся на выход, но было уже поздно. На него набросились со всех сторон. В комнате сразу стало тесно. Куча-мала пыхтела и боролась. Убер рывком разбросал врагов в стороны, но они снова набегали, волна за волной.
Убер вырывался и брыкался, как табун диких лошадей. Но его все равно повалили на пол. Он резко дернулся, куча-мала едва не распалась…
– Прости, – сказал Юра. Он был смертельно бледный, на белом лице – красные пятна, словно от лихорадки. Он стоял и смотрел, как Убер брыкается. – Прости, Убер. Я не смог. Меня… заставили.
