– Два сапога пара, – сказала Нэнни бессильно. – И оба на левую ногу. И эта ржет. Ты зачем вообще к нам приперся? – Она повернулась к гостю.
– А куда надо? – Убер почесал лоб, посмотрел на Нэнни, ухмыляясь. Насмешливый взгляд скинхеда раздражал женщину сильнее, чем даже несносная девчонка.
– К мэру, конечно. А то какой-то проходимец у нас будешь. Это не годится. У нас на станции все строго.
– Куда-куда ходимец? – заинтересовался скинхед.
– Прохо… мимо!
Убер рассмеялся, скаля зубы.
– У, ну вы сурово зашли… э-э… Как вас по имени-отчеству?
– Фарида Данировна, – с достоинством сказала Нэнни. Мика покосилась на нее, открыла рот… и закрыла.
– Сурово вы зашли, Фарида Данировна, – сказал Убер. – Я аж вспотел от чувства ответственности.
– Ты мне еще поиздевайся, зубоскал лысый!
– Бритый, – поправил Убер.
– Лысый!
– Бритый!
– Нэнни! – возмутилась Мика. – Перестань!
– Ничего-ничего. Пусть правду о себе услышит!
Убер засмеялся. Подмигнул девочке – так, чтобы няня не видела.
– Ну раз надо… Лысый-бритый пойдет к мэру.
Он повернулся к Нэнни, чопорно поклонился – ни дать, ни взять британский аристократ. Мика прыснула.
– До свиданья, любезная Фарида Данировна, – сказал Убер. – Позвольте выразить вам свое непременнейшее почтение.
– Никакая она не Фарида! – не выдержала Мика. – Ее имя Наталья Васильевна!
– Правда? – Убер улыбнулся.
– Да! И никакая она не любезная!
Убер засмеялся. Нэнни вздохнула:
– О боже. Что за ребенок.
Убер одним мощным и быстрым движением поднялся, вынырнул из палатки. Миг – и нет. Палатка снова стала просторной. Мика обиженно открыла рот… И тут Убер вернулся. Ухмыльнулся и опустил на пол небольшой мешок. Нэнни с Микой посмотрели друг на друга, затем на скинхеда. Нэнни открыла рот…
– А у мэра я уже побывал, – заявил Убер невозмутимо. – Вот так-то, дорогая Натали Васильевна. Можете не беспокоиться.
– И что? Выгнали? – съязвила Нэнни.
Вместо ответа Убер ухмыльнулся и начал доставать из мешка продукты. Банка тушенки, хлеб, галеты, сушеное мясо, древняя фасоль в банке, полпачки гречки. Лицо Нэнни вытягивалось все больше.
– Откуда это? – Она вдруг насторожилась.
– Мэр впечатлился моими подвигами и любезным обхождением…
– Ну да, – скептицизма в голосе Нэнни хватило бы на небольшой ледник. Вроде того, что потопил «Титаник».
– И в общем, лопайте. Мэр дал добро на мои роскошные обеды в «Спятившем крабе». Бесплатно. В смысле, в кредит. Я взял сухпаем.
– А чем отдавать будешь?
– Что-нибудь придумаю, – отмахнулся Убер.
Нэнни утянула продукты, взялась за готовку. Она запалила карбидку, подкрутила – шшш, шипение газа. И начала колдовать. «Слава богу. Хоть сегодня не придется изобретать кашу из топора».
– Ты поможешь? – спросила Мика. – Ты найдешь мою маму?
Убер вздохнул. Вместо ответа достал самокрутку и зажигалку. Он поднялся, пригнув голову, шагнул к выходу…
– Не уверен, маленькая.
Мика заступила ему дорогу:
– Подожди! Даже если ты не хочешь. Я знаю волшебное слово. Сейчас я его скажу… Пожа…
Убер выставил руку:
– Нет! Не говори!
– Почему? – удивилась Мика.
Убер смущенно погладил бритую голову:
– Думаю, я не слишком хороший выбор… Ээ, на роль спасителя.
– Почему?
Убер почесал затылок, нахмурился.
– Потому что… хмм. Почему? Допустим, я плохой человек.
Мика покачала головой. «Слабый аргумент, ангел, – мысленно съязвила Нэнни. – Подумай еще». Отвернулась, достала нож. Как эту банку вскрыть?
– Моя мама говорила: когда нет хорошего молока, обходишься тем, что под рукой.
Убер открыл рот.
– Я – молоко?
Он вдруг запрокинул голову и захохотал. У него ровные, красивые зубы, и он с удовольствием ржет как конь.
– Плохое молоко!
Мика сказала:
– Ангелы тоже бывают разные. Придешь еще раз ко мне в гости?
Убер оборвал смех, внимательно посмотрел на Мику. Голубые глаза скинхеда напротив карих девочки.
Убер ответил очень серьезно:
– Приду.
Он протянул руку. Мика очень серьезно пожала своей маленькой рукой его жесткие пальцы. Договорились.
Нэнни бросила на них взгляд искоса. Отвернулась. Помешала в кастрюльке тушенку. Вкусный запах мяса, которому уже больше двадцати лет, пополз по палатке. Убер улыбнулся.
– Хорошо пожрать, это одно из главных удовольствий культурного человека! – провозгласил он.
– Ангел? – сказала Мика, когда они уже закончили с ужином и вылизывали тарелки. Убер поднял голову, застыл с ложкой в руке. На блестящей поверхности прилипли гречинки. Смешной.
– Да?
Мика замялась, затем спросила:
– Что такое «молоко»?
Глава 4
1. Жажда
Всю ночь ему снилось, как в затылок слепо, неловко тычется неуклюжий мокрый нос мастифа. «Пошли гулять, хозяин». У него когда-то были две собаки, бойцовские, натасканные и воспитанные. Он морщился и отталкивал нос ладонью, бок леденел от холода, словно опять заснул на склоне Ус-Хатын после праздника лета.
«Пошли гулять, хозяин».
«Отстань», – бурчал он во сне, переворачивался на другой бок. Рано еще. Спать хотелось так, что тонкая металлическая нить пронизывала насквозь сердце – и тянула, и резала изнутри. Морда снова начинала тыкаться. «Алый? Герцог?» – позвал он. Убер мучительно не мог проснуться и снова и снова отталкивал в полудреме мокрые собачьи носы.
В какой-то момент он понял, что хочет выпить. Так неумолимо, что готов бежать за глотком хоть на край света. Готов бежать и бежать, чтобы найти в холодильнике ледяной водки или глоток темного пива. Два глотка. Снимаешь пробку и – выливаешь в себя. Темнота наполняет тебя изнутри, по пробку. И наступает блаженный покой. Сияние. Он закрыл глаза и снова ушел в дрему.
Проснулся совершенно измученным. Посмотрел на Нэнни, как чужак, осунувшимися мертво-голубыми глазами. Для ночлега ему выделили койку, вторую заняли Нэнни с Микой. Девочка все еще спала, скомканное одеяло скинуто в сторону. Убер кивнул Нэнни, быстро оделся и вышел из палатки. Нэнни проводила его взглядом.
