* * *
– Психолог мне примерно то же самое сказал: «Когда люди выбирают, с кем жить, то заботятся, в основном, о том, чтобы у человека не было недостатков, с которыми нельзя примириться. Но родителей не выбирают, значит, выбора нет, примите их со всем багажом». Правда, не сразу, сначала он перекопал все мои чувства, будто собирался там посадить разумное, доброе, вечное, а потом я ему сказала, что больше не приду. Он кое-как заштопал рану, с наркозом, предупредил, что будет болеть и гноиться, посоветовал приложить к ней часы, которые должны вылечить… переживать до тех пор, пока не переживешь. Его больше беспокоило мое будущее, поэтому его главной идеей была “главное – не падай духом куда попало… испачкаешься”».
– Хорошо, что я сумела оставить свой дом, выйти на улицу другим человеком, начать с нуля. А один мой хороший друг уверил, что мне надо научиться убивать свою боль и затащил меня в тир. Я стреляла по мишеням, я убивала время, убивала боль в самом прямом смысле. Мишень – та же самая рана. Ее может вылечить только выстрел – чем точнее, тем эффективнее. Не бежала, не спасалась, а приняла эту боль, признала, стала с ней общаться. Да, мне больно. Да, мне обидно. Да, я смертельно боюсь. Да, я плачу. Да, я злюсь. Да, я страдаю. Завела блокнот, стала внимательнее рассматривать людей, не узнавать, а именно рассматривать, как фотографии. Писать им письма прямо в блокноте. Рана стала затягиваться. Какое-то время я еще просто ковыряла ее, а потом стала попадать в самое яблочко, я почувствовала, как уходит злость, ненависть, ревность, обида. Иногда мне кажется, что это и есть любовь. Настоящая любовь, когда все остальное уходит. Встречаешь человека, понимаешь, что у каждой ненависти свой срок годности. Наверняка ее срок тоже можно сосчитать по солнцу. Против заката не попрешь, только не ненависть она уже, а привязанность. И что делать с ней по истечении срока? Выбрасывать жалко, вдруг подберут. Женская позиция. А как у мужчин? – посмотрела на Бориса Анна и ответила за него сама: – Знаю, ты скажешь – дружи, уважай, но на уважение обычно не стоит.
Борис улыбнулся и покачал головой, соглашаясь.
– Занимайся дружбой, барахтайся в уважении. А где удовольствие? Нужно каждый день получать удовольствие. Как я. От кофе, от вина, от солнца, что весна пришла, что наконец-то удалось застать рассвет, что есть у тебя муза, что говорит тебе приятное каждый день или молчит, просто приятно молчит, рядом, а ты смотришь в потолок и улыбаешься. Слушаешь ночь.
– Муза? Давай подробнее с этого места. Очень хочется узнать, какая она.
– Ты хотела сказать, очень хочется узнать себя. Муза – это особа, которая редко говорит то, что я ожидаю услышать. Часто говорит на абсолютно не женские темы, будь то искусство или политика. Муза – это всегда сложно, девушка-вызов, девушка-критик, девушка-вдохновение. Она не радуется тому, что имеет, она хочет иметь то, чего заслуживает. Ей не нужно много, ей нужно все. Она – великая спорщица, в этом ее страсть и забота одновременно. Она не даст тебе сдохнуть от скуки. Эмоции – вот главное ее оружие, помимо обаяния. Глаза ее полны путешествий, а сердце большого таланта, в котором есть место и для таланта моего.
Рим. Виа ди Борго Пио
Поблуждав по переулкам Ватикана, мы вышли на средневековую улицу Борго Пио.
– О, как здесь хорошо, спокойно, – заметила Анна.
– Здесь туристов почти нет, в смысле они есть, конечно, но не занимают все пространство вокруг, пытаясь проникнуть в самую душу города. Как они мне надоели. Заберутся, поглазеют, сделают фото, поедят, выпьют, потом справят нужду и домой.
– Кстати, я здесь тоже туристка, – уточнила, улыбаясь, Анна.
– Ты надолго?
– Туристкой?
– Ну да, уезжаешь надолго?
– Не знаю.
– Что будешь делать в своей командировке?
– Есть заказ. Надо работать.
– Хорошо, что не сказала «скучать».
– Нет, я хочу побыть музой еще немного. И вообще, я люблю одиночество, – лукаво улыбнулась Анна.
– Точно. В одиночестве полно удовольствий. Лично мне просто необходимо одиночество. Крыша, как ни крути, одна. С кем бы под ней не просыпался, с кем бы ни работал, ни пил вино. Всякой идиллии нужна передышка.
– Я тебе надоела?
– Безумно, – прижал Борис Анну к себе.
– Пустая ваза, одинокая бутылка или бокал. Знаешь, почему частенько на картинах на переднем плане одиночные предметы? Это художник говорит: дайте мне немного побыть одному, никаких половинок, тем более четвертинок и осьмушек.
– То есть когда брак оказался браком?
– Пусть брак, брак не может быть конвейером, точнее может, монотонно, многотонно, удручающе. Нужны какие-то ошибки, сбои в программе, кофе-брейки. Именно в такие моменты можно рассмотреть свое, а не теряться в общем. Ягель традиций, лишайник комфорта – это те материалы, которыми отделана рутина.
– В общем, дело дрянь, – пошутила Анна. – Кофе растворимый. Вот почему многим приходится прикидываться сахарком, чтобы так или иначе подсластить эрзац, пойти на компромисс.
– В общем, потеряться. Ты понимаешь, о чем я говорю.
– Может, это чисто мужское желание, хочется побыть наедине с собой без эскорта.
– Может, может. У вас слишком много одиночества, чисто гормонально, а угол один, в который ее тянет вернуться, а ему хочется много углов, разных. Жизнь многоугольна. Многоугольник. А ты находишь только один. Встал, наказан, стоишь.
– Но ведь один? Есть время подумать.
– Есть. Ты какой угол дивана выбираешь? Левый или правый?
– Разложенный, – усмехнулась Анна, и на ее лице появилась озорная улыбка. – Кстати, возвращаясь к натюрмортам. Кто-то любит ставить яблоко на угол стола или класть записную книжку на подоконник.
– Ну да, кто-то просто любит. Просто любит наводить порядок – и яблоко обратно в вазу, а книжку на полку. Сразу личное пространство становится общим.
– Тогда куда сегодня пойдем за личным пространством?
– Завтра. На природу. На дачу Боргезе. Гасить раздражение и агрессию.
– А также чувство комфорта. Вместе пойдем или разойдемся по углам?
– Желание побыть наедине с собой, заняться делами в одиночку подкупает, но мы будем мучиться до конца, – рассмеялся Борис.
– Я покажу тебе любимые места, привычки и скамейки, часть личного пространства, где стабильность не переполнена информацией и людьми.
– Ладно, поставлю телефон в режим полета, чтобы чувство стабильности и спокойствия не нарушало психического баланса.
– Там здорово, вот увидишь. Ты сама не захочешь нарушать баланс и никакие чувства, традиции или доводы логики тут не сработают. Просто тебя накроет животным инстинктом очарования, который, как с ним ни борись, сильнее.
– Прямо пуф какой-то или место за кухонным столом.
