Подозрения в сырости технологии только подкреплялись количеством времени, которое уходило на получение результатов. Насколько он понимал, анализ на «миниЛабе» был практически мгновенным, однако некоторым сотрудникам Safeway пришлось ждать результатов по две недели. Более того, не все анализы проводились в «Теранос». Несмотря на то что речь о передаче части работы другим компаниям никогда не шла, Брэдли выяснил, что некоторые анализы на самом деле проводятся в крупной коммерческой лаборатории ARUP в Солт-Лейк-Сити.
Но вот по-настоящему Брэдли напрягся, когда в об-щем-то абсолютно здоровые сотрудники начали приходить к нему с результатами анализов, в которых были показатели, далеко выходящие за пределы нормы. Чтобы перепроверить результаты, он отправил их всех в лаборатории проверенных компаний типа Quest или LabCorp, и каждый раз результаты возвращались со всеми показателями в норме. А это означало, что система «Теранос» выдает неверный результат. А потом один из топ-менеджеров Safeway пришел с положительным анализом на маркер рака предстательной железы. При этом значения были настолько велики, что означали практически стопроцентную вероятность наличия раковой опухоли. Но Брэдли не был настроен с ходу верить этим данным. Поэтому, так же как и в прошлые разы, он отправил обеспокоенного коллегу в коммерческую лабораторию, и — о чудо! — анализ пришел абсолютно чистым, никакого рака.
Брэдли составил подробный отчет, в котором указал, что несоответствия результатов, полученных от «Теранос» и от других лабораторий, чрезвычайно велики и вызывают опасения. А в тех случаях, когда результаты совпадали, оказывалось, что эти анализы проводились в лаборатории ARUP. Своими опасениями Брэдли поделился с Рендой и Брэдом Вольфсеном, президентом Safeway Health. Ренда, которая и сама начала сомневаться в проекте на фоне постоянных задержек, посоветовала ему отправиться прямиком к Стиву Берду, что тот и сделал. Берд, внимательно выслушав его опасения, вежливо, но твердо отказался что-либо предпринимать, уверив отставного армейского врача в том, что технология «Теранос» неоднократно проверена и надежна.
Образцы крови, взятые у сотрудников Safeway в Плезантоне, курьер отвозил на улицу Ист-Медоу-Серкл в Пало-Альто в одноэтажное здание с каменным фасадом. Здесь временно располагалась лаборатория «Теранос», пока компания переезжала с Хиллвью-авеню в новый, более просторный офис, который раньше принадлежал Facebook.
Буквально несколько месяцев назад компания наконец получила сертификат соответствия CLIA — законам и стандартам, которые регулировали работу лабораторий, это было не очень сложно. Формально за исполнением CLIA следили федеральные Центры контроля медицинских программ, но они делегировали работу по текущей проверке лабораторий различным агентствам на уровне штатов. В Калифорнии таким агентством было подразделение министерства здравоохранения под названием «Отдел лабораторных и полевых исследований», который, как выяснилось позже, страдал от жестокого недофинансирования и еле-еле справлялся со своими надзорными функциями.
Если бы Стив Берд смог попасть в лабораторию на Ист-Медоу-Серкл, то обнаружил бы себя в лабиринте комнат, каждая из которых была заставлена разнообразным оборудованием. А вот чего там не было, так это ни единого прибора «Теранос». Все потому, что «миниЛаб» всё ещё разрабатывали и он был и близко не готов к тестированию на реальных пациентах. Среди заполнявших лабораторию приборов можно было заметить более десятка коммерческих анализаторов крови и физиологических жидкостей производства американской Abbott Laboratories, немецкой Siemens или итальянской DiaSorin. Заведовал лабораторией неуклюжий врач по имени Арнольд Гелб, которого все звали Арни, а подчинялись ему несколько НСКЛ — научных сотрудников клинической лаборатории, так называли лаборантов, у которых был допуск к работе с материалом, взятым у пациентов-людей. И хотя на этом этапе в лаборатории работали только на коммерческом и хорошо проверенном оборудовании, была масса моментов, в которые что-то могло пойти не так, что и случалось с удручающей регулярностью.
Главной проблемой было практически полное отсутствие действительно опытных сотрудников. Один из лаборантов — Косал Лим — был настолько неуклюж и плохо обучен, что его коллеги, например работавшая с ним Диана Дюпюи, были уверены, что его некомпетентность серьезно угрожает точности результатов. Дюпюи была родом из Хьюстона, а училась и проходила стажировку во всемирно известном Онкологическом центре им. М.Д. Андерсона Техасского университета. Получив статус НСКЛ, она семь лет проработала трансфузиологом и поэтому прекрасно знала все требования CLIA. Свою работу она всегда выстраивала в строгом соответствии стандарту и, ни секунды не колеблясь, сообщала о нарушениях, когда сталкивалась с ними.
Для нее постоянные ошибки Лима были абсолютно непростительными. Он зачастую полностью игнорировал инструкции производителя к реагентам, ставил просроченные реагенты в один холодильник к хорошим, запускал анализы реальных пациентов на неоткалиброванных приборах, не мог запустить процедуру самопроверки на анализаторе, брался за задания, в которых вообще ничего не понимал, а однажды угробил целую бутылку реагента для определения разных типов кровяных телец. Дюпюи с ее вспыльчивостью не раз отчитывала Лима за промахи, приговаривая, что однажды она станет инспектором, главной задачей которого будет увольнение таких неумех, как он. Когда выяснилось, что он не может или не хочет работать, как того требуют стандарты, Дюпюи начала записывать каждый случай нарушения, а затем составлять по ним отчеты и отсылать Гелбу и Санни, зачастую с фотоподтверждениями.
Были у нее сомнения в компетентности еще двух лаборантов, которые брали образцы крови у пациентов в медценре Safeway в Плезантоне. Дело в том, что непосредственно после забора у пациента и перед отправкой на анализ кровь обычно помещают в центрифугу, чтобы отделить плазму от взвешенных в ней клеток крови. Лаборанты не были обучены работе на центрифуге и понятия не имели, на какой скорости и сколько времени нужно обрабатывать образцы. В результате в Пало-Альто регулярно привозили образцы плазмы, не до конца очищенные от кровяных телец. Кроме того, обнаружилось, что часть пробирок были просрочены и специальные вещества внутри них, которые должны были предотвращать свертывание крови, перестали действовать, а значит, образцы были испорчены.
Вскоре после того, как она в очередной раз пожаловалась на проблемы с лаборантами, Дюпюи отправили в Делавэр на обучение работе с новым прибором производства Siemens, который компания только что купила. Вернувшись через неделю, она обнаружила лабораторию в необычайном порядке. Санни, ожидавший ее в переговорной, сообщил, что во время ее отсутствия провел проверку лаборатории и не нашел подтверждения ни одной из жалоб. Все это было сказано весьма угрожающим тоном. А потом он не менее агрессивно обвинил ее в том, что она впустила в лабораторию своего бойфренда, чтобы тот помог ей донести сумку, когда она улетала в Делавэр. По мнению Санни, это было серьезным нарушением внутренней безопасности, и за это он собирался ее уволить. Дав девушке несколько минут, чтобы осмыслить сказанное, он вызвал Гелба и спросил, насколько тот ценит Дюпюи как сотрудника и желает ли оставить ее на работе. Гелб ответил, что Дюпюи — ценный сотрудник, который делает очень много для компании. Санни поворчал, но сменил гнев на милость и сказал, что она может оставаться на своем месте.
