Им повезло с погодой и временем года. Сейчас в Питере стояли знаменитые белые ночи, если календарь Профа не врал, конечно. Впрочем, календарь Звездочета расходился с ним всего на пару дней…
«Время гулять до утра и фотографироваться у мостов», как сказал профессор.
«Угу. Только не до утра». Глаза, привычные к искусственному свету метро, наверху не выдержат и нескольких минут. А вот серые сумерки вроде тех, что сейчас – самое то для диггеров.
И светло, и глаза не режет.
Тепловизор отличная вещь – отмечает разницу в температуре в десятую долю градуса. Через него практически любой человек, любая тварь, как бы она не пряталась, видна как на ладони. Главное, чтобы она была хоть чуть-чуть теплокровной.
Тепловизору не помеха туман, отсутствие света, дым. С ним можно идти по туннелям метро безо всяких фонарей, чего даже прибор ночного видения не позволяет – тому нужно хотя бы слабое освещение. В общем, идеальная вещица для диггера. И еще удобнее тепловизор на поверхности, в городе. Даже глаза, привычные к слабому свету, не могут различить тварь с расстояния в километр. А тепловизор – легко.
Кстати, насчет километра.
Иван повернул голову, всмотрелся. Так и есть.
– Что там? – спросил Убер.
– Собаки Павлова, – сказал Иван. – Запалят нас – и конец. Замерли и стоим как можно тише, и чтобы ничего не звякнуло. А то сожрут с потрохами. Тихо, я сказал! Предохранителями не щелкать, яйцами не звенеть, – вспомнил он обычное наставление Косолапого. – Они в основном на звуки реагируют. Ти-ши-на.
Ожидание длилось бесконечно.
Огромная стая собак светящейся зелено-красно-желтой массой перетекала по Дворцовому мосту, разбивалась на тонкие цветные струйки, затапливала набережную.
* * *
Подводная лодка с номером на рубке С-189. Некогда серая, а теперь потемневшая, с пятнами ржавчины. Много лет назад ее подняли со дна Гавани для старых кораблей, починили, залатали, отремонтировали и перегнали к набережной Лейтенанта Шмидта.
Сделали из нее музей.
– Ну и зачем нам лодка-музей? – спросил тогда Иван у Красина, в первую их встречу.
– А вот зачем… Там внутри все законсервировано. И вполне возможно, все рабочее. Корабельный дизель. Приборы. Да много чего. Возможно, это единственный корабль в Питере, который может двигаться своим ходом.
* * *
…Своим ходом, значит. Иван покачал головой. Вот сегодня и проверим.
Он снова надвинул на глаза тепловизор. Идти в нем не очень удобно, а вот находить цель и стрелять – одно удовольствие.
Собаки теперь спускались по Дворцовой набережной вдоль Эрмитажа. Сколько же их? В окулярах тепловизора они сливались в яркую медузу, в единое существо, выбрасывающее в стороны тонкие щупальца.
Последние капли этой биомассы перетекли вниз, вот они уже у Троицкого моста…
– Теперь побежали. – Иван поднял тепловизор на лоб. – Быстрее!
Они рванули. Стук сапог и ботинок по мостовой, плеск воды. Мокрое эхо, отлетающее от пустых домов. Теперь диггеры бежали по Английской набережной. Если не сворачивать на мост, а двигаться прямо, то скоро они пробегут мимо мертвых судов: черный рыболовецкий сейнер, затонувший, весь из тупых углов; какое-то экспериментальное судно, больше похожее на военный катер – Иван в прошлый раз подходил и видел надписи; желто-синий, весь такой игрушечный корабль с ржавыми ветками кранов… Иван забыл, как он назывался… Какой-то «Тони» или «Том»? Не важно. Впрочем, сегодня нам не туда.
Теперь к мосту. Быстрее!
Забежав, Иван подскользнулся на мокрых ступенях, начал падать. Вот придурок!
Блять. В последний момент выставил руки… Гранитная набережная толкнулась в ладони. Звяк! Прибор ударился о гранитный парапет, слетел с головы – старые ремешки не выдержали, лопнули. Иван поднялся, вокруг было все серое. «Красота, бля». Убер уже стоял рядом, прикрывал. Остальные, тяжело дыша, подбежали и остановились.
– Ты в норме, брат? – спросил Убер, не поворачивая головы.
– Да. – Иван наклонился, поднял прибор. Окуляры треснули. Приложил к стеклам противогаза – темнота.
Выругался. Положил на парапет.
Вот и все. Недолго тепловизор проработал. Иван вздохнул. Придется по старинке.
* * *
Через мост прошли без приключений. Вышли на Лейтенанта Шмидта. У самого берега застыла, уткнувшись носом в каменный бок набережной, ржавая баржа с надписью… Иван прищурился. …с надписью «Косино» на борту. За ней еще баржа, почти такая же. Но та уже почти погрузилась на дно реки, только кормовая надстройка возвышалась из темной невской воды.
Подводная лодка должна быть дальше. В последний раз он ее видел дальше по набережной в сторону Залива.
И она была на плаву, вспомнил Иван. Точно.
В серой вязкой темноте, когда вот-вот рассвет, тихо плескалась невская вода. Иван оперся на гранитный парапет, перегнулся и посмотрел вниз. Набережная в растрескавшихся гранитных плитках.
Тихий плеск воды о камни. Черная, подкрашенная изнутри ненавистью, гладь Невы. Река несет свои холодные воды к Заливу, минуя мосты и мертвые набережные.
Едва слышный, скрежещущий звук справа. Это в стороне моря. Иван поежился. Душераздирающий крик чаек – сейчас, правда, их совсем не осталось. Какие-то летающие крокодилы, смотреть страшно.
Иван поднял голову. Опять крик.
Напряг глаза. Включать фонарь – это все равно что предложить зверью, обитающему на поверхности, ужин из пяти блюд с десертом и – Иван внимательно посмотрел на Красина – дешевой выпивкой. Но без фонаря в темноте немного увидишь. Особенно в такой туман.
Иван решился. Знаками показал – налево, потом вниз. Они прошли мимо гранитного парапета, свернули на лестницу, спустились к мокрой набережной. Теперь путешественники стояли почти вровень с причалом. В сырой мгле Иван видел остатки белых надписей, что шли когда-то по периметру. Зеленый настил перед входом в пассажирский терминал был сейчас почти черного цвета…
Стекла выбиты.
– Смотри, – сказал Убер. Дрожь в его голосе показалась Ивану странной. Диггер обернулся, посмотрел в направлении вытянутой руки, вздрогнул. Хотя вроде примерно знал, что увидит.
Это было своеобразное ощущение.
Пятнисто-серая, в лохмотьях ржавчины, шкура подводной лодки, стальной барракуды вытянулась вдоль причала. Лодка стояла под углом к набережной, слегка заглубившись носом
– Легкий дифферент на нос, – сказал Красин. – Если наполнить кормовые цистерны, все выправится. Только у С-189 все цистерны заварены на заводе после последнего ремонта… – Но Иван уже не слушал.
Рубка с надписью. Цифры белеют в полутьме, в белесых петербуржских сумерках. С-18… последняя цифра неразличима. Корпус лодки местами был в огромных белых пятнах – помет летающих ящеров.
