Старик кивнул. Морщины собрались на лбу, разгладились.
– Ага, понимаю. Но, видимо, даже на опытных разведчиков случается проруха. Он рассказывал, что исследовал какой-то секретный объект… или лабораторию? Там с ним и случилась эта… неприятность.
Иван хмыкнул.
– Да уж… обтекаемо сказано.
Один из силуэтов, облитый голубым свечением, встал и направился к столу, за которым сидели Иван со стариком.
Вблизи силуэт оказался Манделой, в руке у него была чашка с блюдцем.
– Еще чаю, пожалуйста, – произнес негр церемонно. – Если не затруднит.
– С удовольствием, сэр. – Старик улыбнулся. Поднял чайник, наклонил над чашкой. Взвился вкусный – Иван на секунду даже задержал дыхание – пар, пахнущий чем-то настоящим. Именно, подумал диггер. Куда уж нашим метровским чаям до него.
– Премного вам благодарен, добрый сэр, – отозвался Мандела, чуть поклонился, стоя с чашкой в руке. Повернулся, чтобы идти к телевизору…
– Что такое микроволновая пушка? – спросил Иван у Федора. Спина Манделы замерла. Напряглась. Иван заметил это краем глаза.
– Вы знаете, что такое микроволновка? – спросил старик. – Такая печка для разогревания еды?
– Нет.
– Обычно они вот такого размера. – Старик показал ладонями. – В них готовят еду… на скажем, волнах, которые заставляют молекулы воды колебаться с такой скоростью, что вода закипает.
Иван попытался представить и помотал головой.
– И как это повлияло на Энигму?
– Он пытался открыть дверь, там была автоматическая защита – и она сработала. К счастью, Энигма вовремя понял, что что-то не так. Но словил напоследок микроволновый импульс. Краешком задело, но все равно…
– То есть?
Федор посмотрел на диггера.
– Грубо говоря, его глаза сварились.
Иван помолчал. Вот как. «А мозги у него, случайно, не сварились?» Этим бы легко объяснились странности в поведении слепого.
– И где стояла эта… хмм… эта пушка?
Федор пожал плечами.
– Где-то около станции «Невский проспект». Или «Гостиный двор»? В общем, где-то там. Какой-то секретный объект, я точно не знаю.
Иван вспомнил последний их с Шакилом «залаз». Как раз в районе «Гостинки-Невского». Ствол на потолке, который целился в камни… и ничего не происходило. Автоматический пулемет?
Может, и не пулемет.
Может быть, Иван всего на полшага не дошел до того, чтобы свариться заживо?
Мандела стоял рядом, словно забыл, зачем приходил.
– Что вы там смотрите? – спросил Иван. До него долетали только обрывки песен и экспрессивных театральных выкриков. «Я задержу их, ничего». «Защищайтесь, господа», «Каналья!» и прочее.
Мандела пожал плечами.
– «Три мушкетера» называется. Хороший фильм, только непонятный немного.
Старик негромко засмеялся.
– А мне «Два бойца» нравятся, – сказал Иван, посмотрел на Федора. – У вас случайно нету?
* * *
– Здесь есть кто-то еще, – сказал Седой. Иван облизнул губы – растрескались совсем, помолчал. Пожилому скинхеду верилось сразу.
– То есть?
– Не один он здесь живет, зуб даю.
– Может, женщину от нас свою прячет? – предположил Иван. – Я бы так и сделал, наверное. Видок-то у нас бандитский, прямо скажем.
Седой покачал головой. С сомнением.
– Не знаю. Может, и женщину. Может, нет. Но точно кого-то прячет.
* * *
– Вы один живете, точно? – Иван смотрел в упор. – Мы думаем, здесь есть кто-то еще. Почему он или она от нас скрывается?
Федор помедлил. Иван видел, как сжались его руки с тонкими пальцами. Морщинистая кожа с синими узловатыми венами. Интересные у него мозоли, кстати…
– Никого здесь нет, – сказал Федор наконец. – Извините, мне надо побыть одному… простите…
И вышел. Иван посмотрел ему вслед. Интересно, от чего бывают такие мозоли? Он поднял свои ладони и внимательно разглядел. Понятно, от чего.
От лопаты.
* * *
В следующий раз Иван выбрал время, чтобы задать вопрос про мозоли. Сначала старик долго молчал.
Потом предложил диггеру одеться на выход.
Интересно, подумал Иван. «Убьет меня и закопает где-то в лесу?»
За корпусом ЛАЭС простиралось ровное поле.
– Раньше это был газон, – пояснил Федор глухо.
– А теперь? – спросил Иван, хотя уже начал догадываться.
Кресты, сваренные из металлических трубок, торчали из земли. Их было несколько десятков. Некоторые – с надписями. Часть даже с оградками.
– Теперь это кладбище, – сказал Федор. Серый туман наползал на ЛАЭС. Гигантские трубы напоминали ноги огромного чудовища, застрявшего в мутной пелене.
Иван подошел к одной из оградок, наклонился, напряг зрение.
«Марина К. род. 1993» – прочитал он. На могилке лежали стебли бурого растения с острыми листьями и белесыми некрупными цветками. Иван слышал про традицию носить цветы на кладбище, но видел такое впервые. Кто она был старику? Иван покачал головой. Жена? «Это не мое дело».
– Возвращаемся, – сказал старик. Иван кивнул.
Перед уходом они остановились, чтобы еще раз попрощаться с умершими. «Минута молчания в память павших. Сейчас!» Иван склонил голову.
– Я нахожу их везде и хороню здесь, – сказал старик. – Чтобы было по-человечески. Понимаете, Иван?
– Да. Мне кажется, понимаю.
* * *
– Петербург – англицкий город, – сказал Федор.
– Ангельский?
Старик улыбнулся.
– Английский, то есть. Это старое выражение.
Он откинулся в кресле и начал читать – негромко, чуть отстраненно, с паузами в нужных местах:
– Прекрасен и сумрачен, как бабуин, что с английской гуляет трубкой, с английским зонтом, в клетчатом пледе шотландском и шарфе на шее большом.
Ко всем обращаясь по-русски, четко, до буквы звучит, ленинградских кровей он старинных, на любом языке говорит.
Странный для всех, равнодушен, ночью разводит мосты. Вантовый, ванты, калоши, булка, поребрик, носки.
Трубу он с собой не таскает. Дома забыл саксофон. Гордый.
Гордый. Звучит саксофон.
– А еще у этого бабуина должны быть пушкинские бакенбарды, – произнес голос Убера. Иван и не заметил, когда тот появился в библиотеке. Заново выбривший голову скинхэд стоял, опираясь на спинку кресла жилистыми руками – Иван видел на его плече татуировку «серп и молот», наполовину скрытую рукавом футболки. Отсветы живого пламени ложились на скуластое, с запавшими щеками лицо Уберфюрера. Красивое и мрачное, как закат постъядерного мира.
