Каким-то чудом они благополучно проспали всю ночь, прижавшись друг к другу, как две тарелки в кухонной сушилке. Утром Марина лежала на боку, а Андерс Экман прикрывал ее спину своим телом, точно одеялом. Перед отъездом она собиралась сходить в последний раз к мартинам, но сейчас доктору Сингх хотелось одного – чтобы все поскорее осталось позади. Хватит с нее деревьев. Сама мысль о том, что она хотела увезти с собой в сумке ворох веток, теперь казалась Марине нелепой и почти что отвратительной. Единственный, кого она должна привезти домой, – это Андерс. Она лежала, голая, в постели со своим коллегой и разбудила его, пытаясь выбраться из его объятий.
– Ох, Марина, – пробормотал Андерс, но она лишь покачала головой, наклонилась и поцеловала его в последний раз в жизни.
– Поехали домой.
И они отправились домой. На Марине были ночная рубашка Барбары Бовендер, брюки мистера Фокса и его же рубашка. На голове красовалась шляпа Милтона, а в руке она, словно маленький чемодан, несла ящик Пасхи. Сатурны повезли их на понтонной лодке в Манаус. Спустя час после того, как путешественники покинули лакаши, над ними пролетела огромная хищная птица, так низко, что все четверо разглядели ужас на мордочке обезьянки, болтавшейся в кривых когтях.
– Это гарпия-обезьяноед! – воскликнул Андерс, высовываясь за борт, чтобы лучше видеть. – Заметили ее?
– Такое трудно не заметить, – мрачно отозвалась Нэнси Сатурн.
Джунгли внезапно затихли, словно все живое затаило дыхание.
– Вот на кого мне больше всего хотелось посмотреть в джунглях. Эти птицы очень редкие. – Андерс не мог оторвать глаз от удалявшегося хищника. – Просто не верится, что я увидел гарпию.
Приплыв в Манаус, они позвонили из таксофона в порту Милтону. У оборотистого таксиста нашелся знакомый в авиакассе, который с сочувствием отнесся к их ситуации. Пока тот улаживал детали и заказывал два места на последний рейс до Майами, стыкующийся с первым рейсом на Миннеаполис, Марина, Андерс и Милтон зашли к Барбаре Бовендер – сообщить, что по джунглям бежал не ее отец и что, по ошибке свернув не в тот приток, она спасла доктору Экману жизнь. Рассказывая историю Барбаре, они рассказывали ее и друг другу – как Андерс ушел в бреду к реке и забрался в каноэ, как его нашли хуммокка, еле живого, но где нашли, куда он заплыл – этого он сказать не мог, воспоминания о том дне поглотила вода, они были подобны затопленному городу; как хуммокка лечили его припарками, пахнувшими смолой и хреном; как кожа на его груди покрылась от индейских снадобий волдырями. Под конец они так разговорились, что Марина поведала Милтону, как ей почудилось, что Томаса Нкомо пронзил дротик, а Андерс описал Барба-ре, как хуммокка забрали из его рук Пасху. В этом месте Барбара и Марина плакали. К тому моменту, когда пришло время садиться в самолет, Марина и Андерс переговорили обо всем на свете, кроме одного – того, говорить о чем не было нужды. Они выпили по «Кровавой Мэри», посмотрели, как Амазония на висящем в салоне экране с картой полета становится все дальше и дальше. Потом откинули спинки кресел и погрузились в сон – глубокий, спокойный, какого у обоих не было много месяцев.
Можно было осчастливить Карен по телефону в аэропорту в Майами, а можно было поехать прямо домой. Марине в обоих решениях виделись равные доли любви и жестокости, и, хотя сама она считала, что надо ехать домой, выбор, бесспорно, оставался за Андерсом. А он посматривал то на часы, то на нестройные ряды таксофонов, пока не объявили посадку. Тут Андерс и Марина признались друг другу, что совсем отвыкли от телефонов. И вот они уже летели в Миннеаполис и с каждой милей, приближавшей их к дому, все больше превращались в прежних себя – в двух коллег-медиков из фармакологической компании на окраине Миннеаполиса.
Миннесота! Она пахла земляникой, солнцем и нежной травой. Стояло лето, и все вокруг казалось Марине еще красивее, чем в воспоминаниях. Пока они с Андерсом ехали в такси, они еще помнили, что с ними случилось нечто удивительное, но их вниманием уже овладевали высокие дома, потом – деревья, покрытые листьями, а не лианами, приволье прерии, где взгляд так легко устремляется к далекому горизонту, в какую сторону ни повернись, и удивительная невесомость воздуха. Андерс, перегнувшись через спинку сиденья, показывал таксисту-нигерийцу дорогу, а Марина опустила стекло, позволив ветру играть со своими пальцами и заплетенными в косу волосами. Ей почему-то вспомнилась поездка с Милтоном и Бовендерами на пляж под Манаусом и коза, которую Милтон ухитрился не сбить. И не было для нее прекраснее места, чем Миннесота.
Когда они подъезжали к концу тупика, мимо пролетел мальчик на велосипеде, но Андерс смотрел в другую сторону. Он уже увидел возле своего дома двух играющих парнишек. Издали их было не отличить от Пасхи. Андерс схватил нигерийца за плечо и крикнул, чтобы тот остановил машину, остановил немедленно! Дверь такси распахнулась, словно дверца клетки; Андерс выпорхнул наружу, зовя сыновей по имени. Несколько минут такси стояло, и Марина смотрела на мир, где ей не было места, хотя она сама и возродила его. Мальчишка на велосипеде круто повернул назад и помчался к отцу. Соседи уже открывали двери, слыша громкие крики. Мальчики вопили, как лакаши. Марина не заметила, как Карен выскочила из дома. Она уже летела, не касаясь ногами травы, в объятья мужа – маленькая, светловолосая, будто его четвертый ребенок. Казалось, они ждали Андерса каждый день, держали над головой горящие палки и дикими криками «ла-ла-ла-ла» изливали свою душу небесам. И вот он вернулся. Марина привезла его назад. Она не стала выходить из машины и велела таксисту ехать дальше.
Энн Пэтчеттродилась в 1963 году в Лос-Анджелесе. В возрасте шести лет переехала с семьей в Нэшвилл. После окончания колледжа занималась журналистикой. Ее первый роман «Святой покровитель лжецов», вышедший в 1992 году, удостоился высокой оценки литературной критики. С тех пор Пэтчетт написала еще семь романов и три нехудожественные книги, получила целый ряд престижных литературных наград, в том числе премию Orange, премию ПЕН/Фолкнер и премию Американской ассоциации книготорговцев. В 2011 году она открыла в Нэшвилле собственный книжный магазин «Парнас».
Энн сотрудничает со многими ведущими изданиями: New York Times, Harper’s, Washington Post, Vogue и другими. В 2012 году журнал Time включил ее в список 100 самых влиятельных людей в мире. Энн живет в Нэшвилле с мужем Карлом Вандевендером и собакой Спарки.
