Через несколько часов Андерса разбудил ночной кошмар. Он взмахнул руками, вскрикнул и сел. Уже стемнело. Марина плыла медленно, светя прожектором на берег. Она боялась проплыть мимо лакаши, боялась свернуть в неправильный приток и заблудиться. Андерс поглядел на реку, на лодку и на Марину. Вдали на берегу показались крохотные огоньки.
– Я часто представлял себе, как и кто меня спасет, – проговорил он. – Американская армия, солдаты удачи, даже лакаши. Но чаще думал, что это будет Карен.
– Да, Карен хотела сюда поехать, но я уговорила ее остаться дома, с мальчиками.
Андерс закрыл глаза.
– Как там мальчишки?
– Все в порядке.
– Сколько я ни мечтал о своем спасении, тебя в роли спасительницы не представлял никогда.
– Я думала, что ты умер.
– Я и умер, – ответил Андерс.
Вскоре до них донеслись по воде голоса лакаши. Марина была несказанно рада их кострам и производимому ими гаму. Впервые за много недель ей стало интересно, который час. Мужчины подплывали к лодке, карабкались на борт, но, оказавшись на палубе, тут же умолкали, видя, что случилось невероятное: Андерс вернулся, а Пасха исчез. Марина заглушила мотор, боясь налететь в темноте на кого-нибудь из пловцов, и лакаши подтянули лодку к пристани. На палубе мужчины всматривались в Андерса, высоко подняв над головой горящие ветки. Они не хлопали его по спине. Наоборот, приглядевшись, побросали ветки в воду, перелезли через борт и сбежали. Ветки гасли в реке. Голоса поющих один за другим умолкли. В наступившей темноте Андерс схватил Марину за руку.
На пристани стоял с фонариком Томас. Казалось, он так и не уходил никуда с утра, дожидаясь, пока Марина за ним вернется. При виде доктора Нкомо она тут же вспомнила о дротиках, сыпавшихся на лодку, но не стала объяснять, что спасла ему жизнь. Томас шагнул к Андерсу, и мужчины обнялись. Подошли доктор Буди и Сатурны и тоже заключили Андерса в объятия.
– Где Пасха? – спросила Нэнси, оглядываясь по сторонам.
– Он остался у хуммокка, – ответила Марина.
Лакаши уже уходили с пристани, огни горящих веток расползались по джунглям во все стороны. Ученые направились в лабораторию.
Марина решила зайти к доктору Свенсон. Фонарика у нее не было, но луна ярко освещала тропинку. Войдя внутрь, она увидела, что ее койки там уже не было.
– Я велела убрать ее сегодня днем. Я не рассчитывала, что вы вернетесь.
Доктор Свенсон лежала в постели. На ночном столике ярко горел фонарь.
– Андерс вернулся, – сообщила Марина, остановившись в дверях.
Доктор Свенсон приподняла голову:
– Значит, Барбара Бовендер была права?
– Он в лаборатории.
– Вот так история, ничего подобного на моей памяти не бывало, – удивилась доктор Свенсон. – Что ж, буду рада встретиться с доктором Экманом. Пасха, должно быть, в восторге. Я всегда подозревала, что он винит в случившемся себя. Вероятно, доктор Экман уплыл по реке. Я думала об этом весь день и пришла именно к такому выводу. В ту ночь лакаши недосчитались одного каноэ. Скорее всего, он забрался внутрь, и лодку унесло течением. А потом доктора Экмана нашли хуммокка.
– Пасха не вернулся с нами.
– Как это – не вернулся?
– Его забрали хуммокка. В обмен на Андерса. Его увидели в лодке мужчина и женщина. Кажется, они узнали в нем своего ребенка.
Рывком, помогая себе руками, доктор Свенсон – в старой, порванной у горла ночной рубашке – приподнялась на кровати. В ее глазах светился ужас.
– Вы должны вернуть его мне. Немедленно отправляйтесь и верните его.
– Не смогу. – Марина покачала головой.
– Никаких отговорок. Вы все сможете. Вы выручили доктора Экмана, выручите и Пасху. Мальчик глухой. Он не понял, что произошло. Вы не имели права оставлять его там.
Но Марина оставила его там. И она понимала, что человеку позволено побывать в аду только раз в жизни.
– Как Пасха попал к вам, доктор Свенсон?
– Я уже вам рассказывала.
– Расскажите еще раз.
Доктор Свенсон снова откинулась на подушки и долго лежала, глядя в потолок. Наконец она нарушила молчание:
– Я не говорила вам этого, потому что вы бы не одобрили меня. Но теперь какая разница, верно? Нельзя сообщать людям ту правду, которой они не знают сами, это отвратительная привычка. Всем нужно что-то более приятное, более удобное, чем правда.
– Как Пасха попал к вам?
– Его привезли мне хуммокка. Прямо сюда. В джунглях каждое племя в курсе дел другого, я уже вам говорила, хотя непонятно, как это происходит. Как-то раз хуммокка послали за мной. Это было приблизительно восемь лет назад, точно не помню. Двое мужчин явились в каноэ, но я отказалась плыть с ними. Я знала, что это за племя. Лет тридцать назад доктор Рапп пытался наладить с ними общение, но ничего хорошего не вышло. На следующий день те же мужчины вернулись с ребенком, он лежал на дне лодки. Состояние у него было хуже некуда, из ушей текли кровь и гной. Дети тут умирают постоянно, вот почему их так много рождается. Я могу лишь предположить, что ребенок принадлежал кому-то очень важному в племени, раз его привезли ко мне. Даже без перевода было понятно, что они просят его спасти. Хуммокка оставили мальчика у меня, хотя я об этом не просила. У него была немыслимая температура, двусторонний мастоидит, возможно, и менингит. Он уже потерял слух, и тут я ничего не могла поделать. Через три дня те же мужчины приплыли снова и хотели его забрать. Мальчику требовалось вводить пятьдесят тысяч единиц пенициллина каждые шесть часов. Я никак не могла посадить его в каноэ.
– И вы оставили его у себя?
– Я сказала им, что мальчик умер. Так и случилось бы, не окажись я рядом. На самом деле, вернись хуммокка через несколько недель, я бы отдала его. Но они приплыли слишком рано, а ребенок был еще совсем больной. Этого я объяснить им не могла, но на то, чтобы сообщить о смерти пациента, моих языковых познаний хватало.
– Но вы могли вернуть его позже.
– Он болел около месяца, страшно болел, я такого еще не видела. Да и что бы они делали с глухим ребенком? Думаете, вы не поступили бы на моем месте точно так же? Пасха ведь уже тогда был настоящим чудом. Вы отдали бы каннибалам мальчика, которого целый месяц кормили, мыли, возле которого сидели ночами?
– Я бы не стала отбирать ребенка у матери, – сказала Марина.
– Да неужели? Сегодня вы отобрали Пасху у меня. Вы только и мечтали увезти его с собой, а я не собиралась его отпускать. Он был мой, мой мальчик, а вы отдали его.
Если бы Пасха был здесь, Марина посадила бы его ночью в каноэ, села на весла и гребла в темноте до самой Амазонки.
– Я хотела забрать его с собой, вы правы, – сказала она. – Но не получилось. Почему вы отпустили его со мной? Почему не предупредили о том, что может случиться?
