Доктор Буди подошла к ближайшему дереву и поискала место, где кора была темно-желтой и сухой. Потянулась губами и откусила кусочек. Ее зубы заскребли по дереву так же, как зубы лакаши.
– Попробуете? – оглянулась она на Марину.
– Нужно записать показания, – спохватилась Нэнси и снова достала тонометр. – Буди, померяй ей температуру.
– Зачем? – удивилась Марина.
– Нам требуются люди для наблюдений. Люди, не принадлежащие к лакаши. Мы тоже участвуем.
– Но я не собираюсь беременеть.
Нэнси обернула манжет вокруг руки Марины и стала накачивать воздух.
– Не вы одна. – Доктор Буди достала плоский пластиковый термометр, и Марина послушно открыла рот.
– Поверьте, на вас можно много чего проверить. Беременеть не обязательно, – заверила Нэнси.
– Томас вам расскажет, – сказала доктор Буди, и тут – легок на помине – из джунглей вышел доктор Нкомо и направился к ним.
– Вижу, что опоздал, – проговорил он, кланяясь сразу всей троице.
– Мужчины и женщины приходят сюда в разное время, – пояснила Нэнси Марине. – Женщины жуют кору, а мужчины собирают раппы.
– Разделение труда, – сказала доктор Буди.
Нэнси сняла с руки Марины манжет тонометра и приложила два пальца к ее запястью, нащупывая пульс.
– В первый раз? – поинтересовался Томас.
Марина молча кивнула, не выпуская изо рта термометр.
– А-а, замечательно. Только не забывайте поджимать язык. Иначе занозите.
– Мы уже наловчились вытаскивать занозы, – сказала Нэнси. – Пульс шестьдесят четыре. Превосходно, доктор Сингх.
Томас подошел к дереву и стал грызть кору намного выше полосы, до которой доставали женщины лакаши.
Марина вынула изо рта термометр.
– Секунду, а почему вы…
– У мартинов много любопытных особенностей, – сказала Нэнси. – Много лет назад доктор Рапп предположил, что грибы получают часть своих галлюциногенных свойств из корневой системы дерева, что такие вещества можно извлекать из самих деревьев и что женщины, когда грызут кору, ловят небольшой кайф. А связь между деревьями и продленной фертильностью установила Анника. Похоже, доктор Рапп не замечал, что лакаши беременеют до старости.
– Но все-таки она всегда отдает первенство доктору Раппу, – сказала доктор Буди, не поправляя коллегу, а просто констатируя факт.
– Если взглянуть на их записи тех лет, это становится очевидно. – Томас достал из кармана носовой платок и приложил к уголкам рта.
– Связь между мартинами и малярией Анника обнаружила только в девяностых, – продолжала Нэнси. – И это уж точно ее открытие. Тогда доктор Рапп почти не ездил в экспедиции.
– Но она и здесь ему уступает, – возразила доктор Буди. – Утверждает, что Рапп упоминал об этом раньше.
Томас Нкомо качнул головой, словно сожалея, что женщина так легко уступает мужчине свои права:
– А ведь это самое великое открытие, сделанное здесь, у лакаши. Не в раппах все дело и не в фертильности, а в малярии.
– Ничего не понимаю, – честно призналась Марина.
– Женщины лакаши не болеют малярией, – пояснила доктор Буди. – Они привиты.
– От малярии нет прививок, – возразила Марина.
Ее собеседники улыбнулись, а Томас снова принялся за дерево.
Нэнси Сатурн показала на маленького лилового мотылька, усевшегося на белый внутренний слой коры. Это было место, где недавно пристроилась доктор Буди, там еще чуть-чуть поблескивала ее слюна.
– Кора у мартинов мягкая. Лакаши без труда снимают ее до камбия, где находятся образовательные ткани. Как видите, на дереве возникает что-то вроде раны, и в нее проникает этот мотылек, лиловый мартинет.
– Вы шутите? – Марина подалась вперед, чтобы лучше рассмотреть насекомое. – В этих лесах найдется что-нибудь, что доктор Рапп не назвал в честь себя?
– Племя лакаши обнаружил не Мартин Рапп. Будь это так, деревня наверняка бы называлась Рапптаун. – Нэнси потрогала кору прямо возле мотылька. Того, как и лакаши, похоже, нимало не смущало вторжение в его личное пространство. – Agruis purpurea martine пьет из заболони мартинов воду. Ей он и питается – сок, что находится глубже, мотыльку не нужен. Он почти одновременно поглощает влагу и выделяет экскременты, перерабатывая протеины. Раз в год мартинеты откладывают яйца.
– В кору? – спросила Марина.
Мотылек раскрыл крылышки с двумя ярко-желтыми пятнами, похожими на глаза, – по одному на крыле – и снова сложил. Бабочки отдыхают с раскрытыми крылышками, а мотыльки со сложенными – давным-давно она где-то читала об этом.
Нэнси кивнула:
– Подобно мартинам и раппам, лиловые мартинеты, по-видимому, больше нигде не встречаются. Иногда их можно увидеть в лагере. Они долетают до реки, но у нас нет данных о том, питаются ли они за пределами этой рощи. Очевидно, что ключ к фертильности – в сочетании мартина и мартинета, хотя мы не отделяли физиологические выделения мотылька от протеинов, содержащихся в его личиночной оболочке. Мы лишь знаем, что это работает.
Доктор Буди протерла ваткой, смоченной в спирте, свой палец и проколола его.
– А что с кровью? – спросила Марина. – Неужели вы можете определять гормональные уровни по такому маленькому количеству?
– Нанотехнологии, – пояснила Буди. – Мы ведь уже в светлом будущем.
Марина согласно кивнула.
– Мы выделили вещество, вырабатываемое в коре, – продолжала Буди, – но еще предстоит выявить влияние на его состав слюны лакаши, их желудочных соков, лимфы. И мы до сих пор не понимаем, какая именно комбинация факторов обеспечивает женщин защитой от малярии.
– А мужчины лакаши болеют малярией? – спросила Марина.
Томас кивнул:
– После окончания грудного вскармливания мальчики лакаши так же подвержены малярии, как дети в соседних племенах. Девочки тоже – в период между окончанием вскармливания и первой менструацией, после которой они начинают жевать кору.
– Значит, это не прививка. Дерево и мотылек действуют как профилактика, наподобие хинина.
Доктор Буди замотала головой:
– Профилактика происходит во время кормления грудью, а прививка – при поедании коры! Вопрос в том, почему все племя не грызет кору с детства. Впрочем, если бы все лакаши, что умирают в детстве от малярии, выживали, это привело бы к страшному демографическому взрыву.
– Откуда вы знаете? – удивилась Марина.
У нее шла кругом голова. Они убедили кого-то из мужчин есть кору? Как они проверяли детей?
– Вы уговорили кого-то из женщин перестать есть кору?
Марина снова перевела взгляд на деревья. Теперь она увидела, что высоко в их кронах покачиваются на фоне неба розовые соцветия – огромные, как виноградные грозди.
