– Похоже, его больше не укачивает, – пробормотал Милтон.
Джеки опустил ноги на песок и сел. Лоза, обвивавшая его лодыжку, была увешана крошечными гроздьями винограда.
– Да, все прошло.
– Вот почему я вышла за него, – сказала Барба-ра. Половину ее лица закрывали огромные темные очки. – Увидела, как он проделал этот трюк на пляже в Сиднее. Он был тогда в бордшортах. И тогда я сказала подружке: «Этот – мой».
– Люди порой женятся и из-за меньшего, – заметила Марина, хотя подозревала, что дело тут было не только в стойке на руках.
– Вы плаваете? – спросил у нее Милтон.
Сам он был в брюках и белой рубашке с коротким рукавом. И явно не собирался их снимать.
– В случае чего не утону – если вас именно это интересует.
Барбара растянулась на полотенце; все ее тело, за исключением нескольких крошечных прикрытых тканью участков, сияло от масла и солнца. С лодыжки свисал на золотой цепочке маленький круглый бриллиант и поблескивал вместе с кожей.
– Жарища какая, – тихо посетовала девушка.
– Да, по части жары мы тут просто чемпионы, – согласился Милтон.
На его макушке красовалась небольшая соломенная шляпа, и в ней Милтон почему-то выглядел круче всех.
– Пошли поплаваем, – предложил Джеки, наклонился и шлепнул жену по животу. От неожиданности она подскочила на добрый дюйм.
– В воде еще жарче.
– Давай-давай-давай. – Джеки вскочил сам и, потянув ее за руки, заставил встать. Барбара чуть помедлила, отряхивая песок со светлых волос. На окружающих эта сцена произвела не меньшее впечатление, чем стойка на руках. Обняв друг друга за талию, Бовендеры отправились к реке, но на полпути обернулись к соотечественникам.
– А вы не идете? – спросил Джеки.
Марина покачала головой.
– Ступайте, ступайте, – сказал Милтон. – Мы придем и посмотрим.
Он неуклюже поднялся на ноги и помог встать Марине.
– Им нужно, чтобы мы полюбовались, как красиво они смотрятся в воде.
– Они неплохо выглядели и тут, на песке, – возразила Марина.
– Мы родители, – сказал Милтон. – Мы обязаны посмотреть.
Без особой охоты повинуясь чувству долга, Марина выбралась из-под зонтика – и обнаружила, что мир переменился. Под полосатой тканью, оказывается, было довольно прохладно, а тут солнце обрушило на Марину всю свою ярость. Она остановилась и поискала взглядом Бовендеров – те как раз входили в бурые воды реки, держась за руки. В Манаусе Марине уже случалось оказываться на таком пекле, но в городе она всегда могла шагнуть в тень, зайти в кафе и выпить баночку содовой либо вернуться в отель и встать под холодный душ. Марина научилась заранее чувствовать, когда ее одолеет жара, – словно у нее на запястье был термометр, – и вовремя спасаться. Но теперь, глядя на воду и песок, она не знала, куда прятаться от солнца. Вокруг были лишь разгоряченные тела. Под зонтиком остался маленький холодильник, который привез Милтон, – в нем ждали бутылочки воды и пиво для Джеки. Она могла бы потереть шею кусочком льда… Далеко впереди Бовендеры погрузились в воду и стали неразличимы среди других пловцов – детей и взрослых. Марина мысленно кляла их за нежелание и неспособность проснуться раньше девяти утра. В конце концов, она ведь тоже устала. Она снова стала принимать лариам – из флакончика, который за день до этого прислал мистер Фокс, и в три часа утра проснулась – несомненно, как и все остальные в отеле «Индира», от своих воплей. «Женщину убивают!» – подумала Марина, все еще барахтаясь в пучине сна, но мгновение спустя поняла, чей это крик. Глаз она больше не сомкнула, просто лежала и ждала рассвета.
– Вы молодец, – проговорил Милтон, глядя на реку. – Я восхищен вашим терпением.
– Поверьте, с терпением у меня плохо.
– Тогда вы удачно создаете иллюзию терпения. Результат тот же самый.
– У меня лишь два желания – найти доктора Свен-сон и вернуться домой, – вздохнула Марина.
Горячими казались даже слова, вырывающиеся из ее рта.
– Чтобы попасть к доктору Свенсон и вернуться домой, вам сначала придется пройти мимо Бовендеров. Они стерегут вход на запретную территорию. Их работа – не пустить вас к ней, за это им и платят. Я не уверен, известно ли им, где она проводит свои исследования, но уверен, что этого больше никто не знает. Вы им понравились. Возможно, они что-нибудь придумают.
Из воды высунулась рука и помахала. Милтон помахал в ответ.
Где же тот дождь, что изводил ее целыми днями? Где потоки воды, льющиеся с неба, размывающие контуры мира, как при катаракте? Сейчас дождь был очень нужен Марине – пусть он не приносил прохлады, но хотя бы на время закрывал солнце.
– С чего бы мне им нравиться?
– Вы честная. Мне так сказала миссис Бовендер. Их впечатлило то, как вы искренне горюете об умершем друге и пытаетесь узнать подробности о его смерти.
– Ну, тут они правы, – согласилась Марина, хотя такое описание подходило лишь под ее обязательства перед Карен.
– Они уверены, что вы понравитесь доктору Свен-сон, – заключил Милтон.
Марине уже казалось, что солнце размягчило верхушку ее черепа, проникло внутрь и теперь медленно расплавляет мозг.
– Доктор Свенсон знала меня когда-то. Я абсолютно уверена, что она не испытывает ко мне никаких чувств – ни добрых, ни злых.
Марина вытерла лицо большим красным носовым платком, который сегодня всучил ей Родриго. Покупать платок Марина не хотела, и в итоге получила его в подарок, хотя, возможно, Родриго все-таки записал этот «бонус» на счет «Фогеля». Новый купальник напоминал о себе при каждом вдохе и выдохе. Он охватывал тело, словно эластичный бинт, растягивался и обвисал, постепенно намокая от пота. Марина прижала платок ко лбу. Пот попадал в глаза, мешал смотреть, и она различала лишь самые общие контуры пейзажа: песок, воду, небо.
– С Бовендерами нужна дипломатия, – сказал Милтон. – Они просто хотят присмотреться к вам и убедиться, что вы такая, какой кажетесь.
Марина прищурилась и вгляделась в волнистую линию горизонта:
– Я больше их не вижу.
На самом деле она хотела сказать, что вот-вот потеряет сознание. Возможно, она назвала Милтона по имени. Нет, она не упала, хоть и ожидала этого. Милтон взял Марину за руку и повел по песку к реке. Завел в воду по колено, потом по пояс. Марина словно очутилась в теплой ванне. Течение было таким слабым, что лишь чуть-чуть шевелило юбочку купальника. Марине захотелось лечь в воду. Милтон намочил в воде свой собственный носовой платок и накрыл ее голову.
– Вот так-то лучше, – пробормотал он.
Она кивнула. Джеки был прав, когда потащил Бар-бару купаться. Это было единственное спасение. Марина опустила глаза – и не увидела ничего, кроме темной мути, поглотившей нижнюю часть ее тела. А вокруг резвились дети, залезали друг другу на плечи…
