– Я принимаю лариам, – сообщила Марина. Во рту пересохло, не смоченные слюной слова липли к губам. – Кошмары – побочный эффект.
Она лежала на полу, запутавшись в простыне. Марина закрыла лицо руками. Казалось, она слышит шорох стекающего по шее пота. Самолет вылетал из аэропорта Миннеаполис – Сент-Пол в шесть сорок пять утра, и надо было еще кое-что уложить в чемодан, полить цветы и вытащить из холодильника скоропортящиеся продукты. Сон как рукой сняло. Пора было подниматься.
Мистер Фокс, сидевший на полу рядом, обнял Марину за колени.
– Что же тебе приснилось?
Она хотела сказать ему правду, потому что любила его. Но не знала, как облечь сон в слова. И ответила так же, как отвечала матери: что-то ужасное, но что именно, она не помнит.
Когда мистер Фокс вез ее в аэропорт, было двадцать градусов по Фаренгейту. Марина выключила радио, и они не успели услышать сообщение о наступивших заморозках. Утренняя мгла казалась даже темнее ночной. Из-за недосыпа и нервов Марина и мистер Фокс напутали со временем и выехали с большим запасом на случай чудовищных пробок. Вот только создавать чудовищные пробки было некому – водители еще сладко спали. К зданию аэропорта они подъехали в начале шестого.
– Я провожу тебя до регистрации, – сказал мистер Фокс.
Марина покачала головой:
– Сама дойду. Тебе надо заехать домой и собраться на работу.
Она не знала, зачем это сказала. Ей хотелось не разлучаться с ним никогда.
– Я хочу сделать тебе на прощание подарок. Я ради этого к тебе вчера и приехал, но потом забыл.
Мистер Фокс вытащил из бардачка маленький черный чехол, расстегнул молнию и извлек навороченного вида телефон.
– Знаю, ты сейчас скажешь, что у тебя уже есть мобильный. Но это не просто мобильный. По нему ты сможешь звонить из любой точки мира, отправлять и получать письма, а еще в нем есть джи-пи-эс. Телефон скажет, как называется река, по которой ты плывешь.
Мистер Фокс был явно в восторге от хитроумной машинки.
– Он заряжен и готов к работе. Свои номера я уже записал в список контактов. А вот инструкции. Можешь изучить в самолете.
Марина полюбовалась нарядным серебристым корпусом. Прямо хоть начинай снимать на это чудо техники документальную короткометражку про отважного фармаколога, отправляющегося на далекую Амазонку!
– Спасибо, мне наверняка пригодится.
– Продавец сказал, что можно звонить хоть из Антарктиды.
Марина удивленно взглянула на мистера Фокса.
– Я просто хочу, чтобы мы с тобой не теряли связь. Хочу знать, что там у тебя происходит.
Кивнув, она убрала телефон и инструкции в сумку. С минуту они сидели молча, готовясь к прощанию.
– А эти твои сны… – вдруг сказал мистер Фокс.
– Они прекратятся.
– Но ведь ты продолжишь принимать лариам?
Они купались в потоке света, лившемся сквозь высокие стеклянные стены аэропорта. Почему в аэропортах всегда такие до нелепости высокие потолки? Чтобы создавать у пассажиров соответствующее настроение перед полетом?
Мистер Фокс смотрел на Марину серьезно и требовательно.
– Конечно, – ответила она.
Он вздохнул и взял ее за руку.
– Вот и хорошо. – Шеф сжал ее пальцы. – Хорошо. Тебе, наверное, нелегко справиться с искушением выкинуть эти таблетки в мусор, если от них такие сны. Я не хочу, чтобы ты там… – Мистер Фокс запнулся.
– …подцепила лихорадку, – закончила за него Марина.
Мистер Фокс вдруг принялся ощупывать руку Марины, словно желая досконально исследовать ее форму. Рука была левая – он сидел с левой стороны. Кончиками пальцев мистер Фокс провел по ее безымянному пальцу, словно надевал кольцо. Только кольца не было.
– Прилетишь туда, выяснишь все, что сможешь, и сразу назад. – Он заглянул ей в глаза. – Обещаешь?
Марина пообещала. Мистер Фокс все еще не отпускал ее безымянный палец. Ужасно хотелось спросить – что это означает, то ли самое, о чем она думает? Но вдруг она ошибается? Марина понимала, что ответа «нет» сейчас просто не вынесет. Они вышли из машины. Миннесотское погодное чутье тут же подсказало Марине, что столбик термометра упал ниже нуля. Впрочем, на завтра обещали плюс сорок. Таково непостоянство весны. Мистер Фокс вытащил из багажника чемодан, поцеловал Марину и еще раз потребовал пообещать, что она будет вести себя осторожно и быстро вернется домой. А потом сел в машину и уехал.
Марина стояла на ледяном ветру и глядела на удаляющиеся габаритные огни, пока те не затерялись среди других машин. Войдя в здание аэропорта, она водрузила чемодан на выстроившиеся шеренгой сиденья, расстегнула молнию на чехле и, вытащив телефон, зарядное устройство и инструкции, пошарила внутри. Марина и вправду ожидала найти кольцо. Кроме как в чехол Фокс никуда не мог его спрятать. Если ее догадка верна – что ж, отлично, тогда Марина позвонит мистеру Фоксу и скажет: да, она согласна стать его женой. Однако даже размотав аккуратно скрученный шнур, доктор Сингх не нашла ничего, кроме свидетельства собственной глупости. Она сложила все назад, а инструкции сунула в сумочку, на случай, если захочется почитать во время полета. Запихнув телефон вглубь чемодана, Марина пошарила руками по аккуратно сложенным блузкам, нижнему белью, паре туфель и вскоре нашла маленькую косметичку, как две капли воды похожую на чехол от телефона. В ней лежали лекарства: аспирин, пептобисмол, амбиен, антибиотики широкого спектра. Марина вытащила упаковку лариама и не глядя швырнула в контейнер для мусора. И тут же подумала: у нее явные проблемы с воображением, если ей никогда даже в голову не приходило, что таблетки можно просто выкинуть.
Увы, кошмары так легко не выбросить; они уйдут, лишь когда в ее крови не останется лариама – и в самолете Марина, спавшая ночью часа три, отчаянно старалась не заснуть. Фирма купила билет бизнес-класса до Майами, а оттуда до Манауса. Просторное кресло приняло Марину в свои объятья, настойчиво предлагая отдохнуть. В семь тридцать утра сидевший рядом мужчина в темно-сером костюме попросил у стюардессы «Кровавую Мэри». Интересно, подумала Марина, летел ли Андерс бизнес-классом и дали ли ему мобильный телефон с джи-пи-эс? Вряд ли. В воздухе слегка запахло водкой и томатным соком. Марина прикрыла глаза и увидела мистера Фокса. Он держал ее за безымянный палец и призывал вернуться домой. Марина тут же проснулась.
Жену мистера Фокса звали Мэри. Она умерла от неходжкинской лимфомы в пятьдесят пять лет. В том году Марина пришла работать в «Фогель». Будь она любительницей психоанализа (а она ей не была), то предположила бы, что, как ни старался мистер Фокс доказать обратное, в Марине его привлекал прежде всего ее возраст, позволявший не бояться повторения былой травмы. Впрочем, это едва ли объясняло, почему он послал ее в Бразилию. На фотографиях – одна висела у мистера Фокса на кухне, другая, где Мэри была с двумя дочерьми, – в кабинете, покойная миссис Фокс выглядела очень симпатичной: широко раскрытые глаза, добрая улыбка, густые волосы пшеничного цвета завязаны узлом на затылке. Мэри преподавала математику в школе в Иден-Прери; там учились и ее дочки.
